Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Когда же гром освежающий хрустнет,
Взвихривая сонь и лень,
И над дремотною Русью
Вспугнет стада деревень?
Когда железною плетью
Рельсами расхлестнет пастух,
Над златосоломной поветью
Загорланит медный петух?..

В сердце избы вонзятся

Электрические провода!

и вплоть до такового Д. Бедного, написанного в 1929 году:

Я не певец мужицкого труда,
Не стану ему делать рекламу,
Пора с него снять амальгаму,
Фальшивую позолоту,
Махнуть рукой на такую работу!
Не работа – беда…

включая и нижеследующие фрагменты из «Злых заметок» Н. Бухарина, опубликованных на страницах «Правды» в 1927 году, где после ядовитых нападок на Есенина, за воспевание якобы затхлой российской старины, то есть «темноты, мордобоя, пьянства и хулиганства», «ладанок» и «иконок», «свечечек» и «лампадок», Николай Иванович говорит:

«По этой линии идет воспевание “русского начала” в новой поэзии. А на самых высотах идеологии расцветает возврат к Тютчеву и другим. Еще бы!

Умом Россию не объять, Аршином общим не измерить.

Есенинщина – это самое вредное, заслуживающее самого настоящего бичевания явление нашего литературного дня. По есенинщине нужно дать хорошенький залп».

Рекорд в подобных высказываниях побил, однако, А. Безымянный в речи на 6-ом Съезде Советов в марте 1931 года:

«Одним из любимейших занятий дворянских писателей в промежутки между поездками в Париж, Петербург или родовое имение было воспевание того персонажа, который известен в литературе под именем “рюский мужик” “Рассеюшка – Русь” – вот знамя их высокохудожественного лицемерия. “Многотерпеливые” страдания крестьянина над одинокой полоской земли, забитость крестьянской России “хлебающей лаптями щи”, индивидуалистическое одиночество крестьянской избы, сопровождаемое “мирскими” драками и разгулом – все это служило им предметом поэтического умиления.

В настоящее время традицию воспевания всего того отвратительного, что создавало нищету и забитость крестьянина, продолжают кулацкие поэты типа Клюева и Клычкова, поэты, которых я не могу иначе назвать как стихотворными мертвецами. Мы, пролетарские писатели, сыны партии, мы, пролетарские писатели, сыны класса, ведущего за собой миллионы крестьянства, мы объявляем жесточайшую войну кулацким идеологам “Рассеюшки – Руси”»

Из чего Мяло и делает вполне убедительный вывод: «Нет, не в один день и не единым решением был вызван к жизни “год великого перелома”, а предуготовлялся энергичной идеологической работой предшествующих лет. Работой, сосредоточенной на противопоставлении крестьянской традиции и идеального образа нового общества, которое еще только надлежит создать, и созданию которого может помешать крестьянская дремучесть».

Нам остается согласиться со всем сказанным выше, равно как и с цитируемыми автором статьи с сочувствием словами одного из персонажей романа Можаева «Мужики и бабы».

«Все, что связано с народом, с его укладом жизни, с верой, с религией, – все это чуждо для наших леваков. Для них русский исторический опыт – всего лишь изгаженная почва, которую-де надо расчистить. Отсюда и идет эта историческая нетерпимость, отсутствие трезвости, стремление сотворить социальное чудо.

Где уж тут считаться с малыми детьми или со стариками?»

«Наша страна», Буэнос-Айрес, 11 марта 1989 года, № 2014, с. 1.

Неожиданная конвергенция

Статья Г. Померанца «Разрушительные тенденции в русской культуре» в № 8 «Нового Мира» от с. г., представляет собою для нас приятный сюрприз.

Сам Померанц констатирует, что был «ошельмован русофобом». К сожалению, для того имелись некоторые основания; и вот почему мне не раз приходилось ему в печати возражать.

Сейчас – совсем иное дело! В данной статье тоже есть вещи, с которыми трудно согласиться; но есть много, – и самого важного, – такого, под чем можно ото всей души подписаться.

Похоже, что события раскрыли автору глаза на проблемы, мимо которых он прежде проходил, не задумываясь.

Позволим себе процитировать обширные отрывки: