Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Выпишем несколько фрагментов из интересной и содержательной статьи С. Кирилова «О судьбах “образованного сословия” в России», в «Новом Мире» № 8 с. г.: «В нормальных условиях нация неизбежно выделяет свою аристократию, потому что сама сущность высоких проявлений культуры глубоко аристократична: лишь немногие способны делать что-то такое, чего не может делать большинство (будь то в сфере искусства, науки или государственного управления). Не обязательно такие люди должны принадлежать к аристократии по происхождению, но само наличие аристократической среды, соответствующих идеалов и представлений в обществе для стимуляции успехов в этих видах деятельности абсолютно необходимо. Общественная поляризация рождает высокую культуру; усредненность, эгалитаризм – только серость. Та российская культура, о которой речь, создавалась именно на разности потенциалов (за что ее так не любят разного рода “друзья народа”). Характерно, что одно из наиболее распространенных обвинений Петру Великому – то, что он-де вырыл пропасть между высшим сословием и “народом”, формально вполне вздорное (ибо как раз при нем были открыты широкие возможности попасть в это сословие выходцам из “народа”, тогда как прежде сословные перегородки были почти непроницаемы) – имеет в виду на самом деле эту разность».

Далее автор с горечью констатирует, что после революции: «Деградация интеллектуального слоя была неизбежной прежде всего потому, что советский строй основан на принципе антиселекции. Он не только уничтожает лучших, но (что еще более существенно) последовательно выдвигает худших».

Выводы из в целом очень дельных и умных суждений Кирилова все же чересчур пессимистичны. Вопреки всему, кое-какой процент потомков старой интеллигенции пережил советскую власть и играет важную роль здорового фермента (пусть и немногочисленного). А потом, – жизнь показывает, что и из числа выходцев из низов и их потомков, и даже потомков партийных выдвиженцев вновь и вновь формируется подлинная интеллигенция.

Вопрос только в том, чтобы окончательно убрать как советскую власть, так и ее пережитки. И тогда вполне оправдана надежда на культурное возрождение нашей родины, несмотря на перенесенные ею долгие и тяжелые испытания.

«Наша страна», рубрика «Печать», Буэнос-Айрес, 9 декабря 1995, № 2365, с. 3.

Запоздалое признание

В отделе «Русская книга за рубежом», в «Новом Мире» № 8 за 1995 год, известная в «бывшем СССР» критикесса Р. Гальцева чрезвычайно похвально, – но, впрочем, вполне заслуженно, – отзывается о двух книгах Е. А. Ефимовского, видного монархиста-конституционалиста, хорошо знакомого эмиграции, изданных посмертно в Париже усилиями его дочери.

Предоставим слово самой Гальцевой:

«Можно с уверенностью утверждать, что автор обеих книжек, хотя и принадлежит к нашумевшей “первой волне” российской эмиграции, практически неизвестен в своем отечестве. И это ужасно обидно. Ведь Евгений Амвросиевич Ефимовский может чрезвычайно пригодиться в “нашей личной и общественной жизни”… Ефимовский (1885–1964), сверх того, что он являл собою редкий тип ответственного политического деятеля, был идееносным публицистом, блестящим оратором, неустанным организатором печатного слова, – настоящий экзистенциальный герой. “Рыцарь без страха и упрека”, в своей благородной верности российскому прошлому, болезни которого он сердечно переживал и над которыми постоянно раздумывал, бросавший вызов ближайшей (и дальней) среде с ее неуклонно левым уклоном, сумевший – при своем легендарном добродушии – разойтись с большинством кадетских соратников, членов временного правительства, нетерпимый к несправедливостям и попранию чести дуэлянт, конфликтующий с царствующими особами и президентами; отзывчивый на любую нужду бессребреник; родственник императорской фамилии, часто живший впроголодь и ночевавший в гараже у знакомых шоферов, и это будучи уже европейски известным деятелем, храбрец, решавшийся на опаснейшие предприятия, например, на противодействие революционной пропаганде среди солдат; сидевший более полугода в гестапо как защитник евреев и пытавшийся покончить жизнь самоубийством из боязни кого-нибудь выдать под пыткой; русский идальго – и внешне схожий с Дон Кихотом, худой, высокий, с живым светящимся взором, – проведший жизнь в битвах за Россию».

«Наша страна», рубрика «Печать», Буэнос-Айрес, 30 декабря 1995, № 2368, с. 2.

И бесцветное, и интересное

«Новый Мир» переживает явный упадок (временный или окончательный?).

За последние годы в нем появились несколько блестящих вещей (об этом надо будет поговорить отдельно); много бесцветных, и некоторые – омерзительные (например, «Роман с простатитом» А. Мелихова).

В последнем дошедшем до нас номере (№ 4 за 1998 год) нет, к сожалению, ничего выдающегося.