Вечные ценности. Статьи о русской литературе

М. Горелик совершенно резонно критикует М. Зощенко за его незаслуженно презрительные отзывы о стихах (на деле превосходных) Бальмонта и В. Соловьева. С точки зрения Зощенко, хотя и выраженной устами персонажа: «Всякая мистика, всякая идеалистика, разная неземная любовь и так далее и тому подобное есть форменная брехня и ерундистика».

Понятное дело, для нас такие рассуждения (вполне в духе большевизма!) абсолютно неприемлемы.

А. Зубов, в «Размышлениях над причиной революции в России», весьма высоко оценивая Царя Александра Первого, неожиданно и не вполне убедительно берет под защиту Аракчеева и военные поселения. Мол, и работа в них была не тяжелой, и условия быта неплохие… Пусть и так; но русский человек решительно не переносит регламентацию жизни во всех ее мелочах. Не диво, если крестьяне бунтовали!

В отделе «Библиографические листки» Д. Кузьмин (в «Новой Газете») резюмирует идеологию младшего поколения эрефийских писателей как «атеистический гуманизм». – Ну, от этого добра не будет! Мы на такое вдосталь уже насмотрелись.

Вот и недавно скончавшийся А. Зиновьев (от него-то, правда, мы иного и не ждали бы!) относит к числу ценнейших завоеваний Октябрьской революции «свободу от религии». – Как вспомнишь плоды сей свободы… А, собственно и национал-социализм своим сторонникам ее давал (положим, меньшими порциями).

П. Святенков (во «Взгляде») определяет место Горбачева в истории «в ряду мелких политических авантюристов вроде Керенского». – Пожалуй, и верно!

В перепечатанной теперь в «Посеве» старой статьи Н. Ульянова о создателе теории о «Третьем Риме» иноке Филофее, автор напоминает, что тот активно боролся с мужеложеством. – Вроде бы, очень актуальная в наши дни тема.

Совершенно возмутительна статья С. Черняховского в «АПН», где он оплевывает память героев венгерского восстания против большевиков! Доблесть и мужество мадьяр, которые дорого за них заплатили, – должна навсегда служить нам образцом и примером. С удовольствием вспоминаю о месяце на Корсике, где я был в обществе уцелевших от расправы венгерских эмигрантов; туда нас всех, активных антикоммунистов из числа иностранцев во Франции, сослали во время визита Хрущева во времена правления де Голля…

«Наша страна», Буэнос-Айрес, 30 сентября 2006, № 2804, с. 2.

«Новый мир» № 8 за 2006 год

Наиболее интересное в номере – статья Ю. Каграманова «Война языков на Украине», хотя с его мнением не всегда можно согласиться. Он считает, что украинский язык страдает характером «областничества», иначе сказать провинциализма; на нем удобно говорить только о местных делах. Это не вполне верно: он сам приводит в пример Лесю Украинку, которая эту ограниченность преодолела, в частности в пьесе «Дон Жуан». С другой стороны, балтийские скажем языки, эстонский, латышский и литовский смогли возвыситься до степени большой культуры, и на них можно говорить и писать обо всем, на все темы. Беда украинского в том, что рядом есть очень близко родственный русский, где все задачи давно решены; соперничество и борьба с ним затруднительны.

Что до унии, – один из факторов разъединения великоросского и малороссийского языков, и их истории, – это была одна из самых тяжелых ошибок католической Церкви. Она боролась с напором протестантских сект (из них некоторые вообще отрывались от христианства, как антитринитарии), активно распространявшихся в Польше. Но не следовало распространять борьбу на православие, веру консервативную и чуждую прозелитизму; с ней католичество могло бы жить мирно бок о бок и во многом найти общий язык. Тогда как попытки принуждения создали непоправимую трещину, глубокую пропасть между двумя вероисповеданиями, печальные результаты чего мы и испытываем доныне.

Сходна отчасти по сюжету статья Э. Зибницкого «Русский след, эстонское отсутствие». Хотя автор не всегда справедлив по отношению к эстонцам.

«Мобильник» М. Бутова есть описание путешествия по Европе двух постсоветских молодых людей, стремительного и бесцельного.

Невольно чувствуешь разницу с путешествиями прежних русских, царских времен. Те учились, наблюдали, вникали в местную жизнь… Выделяется в рассказе картина быта в Словении, самой мирной и наиболее европейской из балканских стран. Удивляет, однако, речение будто у словенцев «один великий поэт», коего автор не называет. Их было два: Левстик и Френкель, не говоря уж о других, как Григорчич.

«Старая немецкая сказка» рисует поствоенную Германию, увиденную глазами подростка, который был там в привилегированном положении как русский (советский) и пользуясь оным довольно безобразно хулиганил. А вот изображение Берлина тех времен, оно мне хорошо памятно: «По обеим сторонам буквально всех улиц громоздились до неба развалины, груды кирпича и железа». Таким я его оставил после вступления советских войск, когда бежал на Запад.

Стихи молодой Аллы Горбуновой по уровню заметно выше обычно печатающихся в «Новом Мире».