Вечные ценности. Статьи о русской литературе

Но любопытно, что самая авторитетная критикесса «Нового Мира» обрушивается с бездной эрудиции и искусства на детективный роман, тогда как журнал вообще считает данный жанр недостойным внимания.

Очевидно, приходится считаться с успехом: книги Акунина не только издаются большим тиражом в России, но и переводятся на иностранные языки.

Два рассказа Р. Солнцева из русско-татарского быта Прикамья, – наиболее удачная часть литературного отдела.

Что до повести Г. Новожилова «Московский Бисэй» на фоне богемного быта работников кино, она грешит крайней непоследовательностью в психологии персонажей. Непонятно, почему центральный герой отталкивает любимую, – и горячо влюбленную в него – девушку. Автор видимо не лишен таланта, но пишет в манерном и модерном стиле. А жаль!

По поводу длинной серии очерков и размышлений (он сам их именует «виньетками») А. Жолковского, под общим названием «Through а glass, darkly» трудно удержаться от сравнения.

Автор окончил филфак МГУ; я – филфак ЛГУ. Прибыв за границу, он свободно катается по всем странам Старого и Нового Света; читает лекции; предается эротическим похождениям (о коих не шибко скромно рассказывает).

Я же, хотя учился неплохо (профессор В. Ф. Шишмарев хлопотал, чтобы мне дали сталинскую стипендию; да не дали), был еще рад, что имел работу ночного сторожа, долгие годы. Подрабатывал во французском Научно-Исследовательском Центре; но там платили до смехотворного мало.

Как важно родиться в подходящий момент исторической эволюции мира!

Что до самих по себе данных виньеток, они – образец надменной пошлости; в том числе и рассуждения о лингвистике (в которой я, без похвальбы сказать, кое-что понимаю).

В отделе «Библиографические листки» отметим рецензию Ю. Павлова в «Дне Литературе», о книге Д. Быкова «Пастернак», где говорится:

«Поэмы Бориса Пастернака 20-х годов – типичные образчики социалистического реализма, в них художественно выражена официальная точка зрения на нашу историю. Более того, нелюбимый мной Владимир Маяковский с его откровенным людоедством выглядит более “благородно”, чем Борис Пастернак с его “интимным” оправданием террористов, разрушителей русской государственности. Юрий Живаго являет классический образец эгоцентричной личности, тот тип интеллигента, о котором исчерпывающе точно сказал И. Солоневич: “Эта интеллигенция – книжная, философствующая и блудливая, отравляла наше сознание сто лет подряд, продолжает отравлять и сейчас. Она ничего не понимала сто лет назад, ничего не понимает и сейчас”».

«Наша страна», Буэнос-Айрес, 20 января 2007, № 2812, с. 3.

«Новый мир» № 11 за 2006 год

Блестящая пушкинистка И. Сурат предпринимает попытку («Три века русской поэзии») сопоставить стихи русских поэтов разных эпох, посвященные сходным темам. В частности, 1) бессоннице (Пушкин, Тютчев, Вяземский, Мандельштам) и 2) бегству Святого Семейства в Египет (Ф. Глинка, В. Ходасевич. Г. Иванов, Н. Заболоцкий, И. Бродский).

Сделаем несколько замечаний.

Маленькое стихотворение Мандельштама, в отличие от его обычной манеры, написано просто и ясно, – и потому превосходно.

На тему о бегстве в Египет, не следовало ли бы включить стихотворение Гумилева, в котором поэт мечтает: «Умереть бы под той сикоморою, – Где с Христом отдыхала Мария»? Умереть ему, увы, предстояло иной смертью, трагической и героической…

Стихотворение Бунина выдержано в лубочном псевдорусском стиле и перенесено в северные заснеженные леса. У него, однако, есть другое, гораздо лучшее, где он смотрит на бедуинскую девушку и прозревает в ней черты Богородицы.

Исключительно интересны «Попутные записи» киносценариста А. Гладкова, где фигурируют Горький, Булгаков, Эйзенштейн, Надежда Мандельштам, Эренбург и множество других его современников. «Черт» Н. Смирновой есть нечто вымученное, путаное и малоинтересное.

«Обручальные кольца» Р. Белецкого представляют собой образцы чрезвычайно распространенного ныне в Эрефии жанра: краткие очерки, без фабулы, без действия и содержания. Хотя, в данном случае не лишенные таланта; впрочем, очень разные по качеству. Например, «В трапезной» оставляет впечатление и симпатичное, и трогательное.

Но как странен быт, который писатель рисует! Люди ездят целыми семьями на Борнео кутить там в китайских ресторанах, и жалуются, что теперь там встречается слишком много русских…

К иному жанру принадлежит «Турдейская Манон Леско» В. Петрова: тут налицо и сюжет, и чувство, и дарование. Перед нами любовь на фоне Второй Мировой войны между интеллигентным офицером и медицинской сестрой, необразованной и, главное, легкомысленной. Гибель героини предрешена планом повести; так как невозможно вообразить себе их дальнейшее отношения в условиях мира.

«Библиографические листки» теперь менее интересны, чем раньше, когда они часто ставили проблемы политические и мировоззренческие. В данном номере они посвящены почти целиком вопросам постмодернизма и литературным дрязгам невысокого уровня.