Вечный воин

Отдав ему вторую половину платы за убийство, я больше не видел Роилу. Он устроит в одной из константинопольских забегаловок грандиозную, многодневную попойку, которая закончится тем, что кто-то воткнет и ему нож в живот и покрутит туда-сюда для надежности. Кто оплатил второе убийство — родственники Марка Вандала или опять Хрисафий — не знаю. Не исключаю и третий вариант — случайную драку, которая стала возвращением бумеранга судьбы.

17

Моему тестю очень понравилось получать практически ни за что большие суммы денег, поэтому вскоре после смерти Роилы зазвал меня к себе на ужин и предложил придумать, как расправиться еще с одним Вандалом — Флавием, сыном погибшего посла. Я заметил, что чуть ли не половина богачей в обеих империях носит это имя. Наверное, в моде сейчас. В годы моего детства модным было имя Александр, в моем классе каждый третий мальчик имел. После полета в космос Юрия Гагарина треть мальчишек стала носить его имя. Еще лет через двадцать что ни рожа, то Сережа. Затем вернулись к древнерусским именам, а дальше маятник качнулся в обратную сторону — к изобретению новых.

— Его тоже надо убить? — спросил я.

— Было бы хорошо, но он из города почти не выезжает, а здесь без охраны не ходит, — сообщил тесть, с трудом пережевывав крупные фиолетово-черные ягоды винограда, которые щедро натолкал себе в рот.

Этот толстокорый сорт хранят в сараях, подвешивая отдельно каждую кисть, которые весом от полкило, и едят почти до начала весны. Конечно, только те, у кого есть свободный сарай и кто может позволить себе купить много винограда.

— Поэтому надо как-нибудь опорочить его, чтобы не смог продвигаться по служебной лестнице, а то и вовсе был изгнан со службы, — продолжил Флавий Константин.

— Обвинить во взяточничестве? — предложил я.

— Взяточничество — это у нас не грех, а традиционный вид служебного рвения, особенно, если с начальством делишься! — ухмыляясь, поведал он.

Я знал, что содомия тоже не подходила, потому что император по слухам сам был не прочь побаловаться с мальчиками. Как и растление малолетних. Мой сосед, старый развратник, недавно женился на шестилетней девочке-сироте якобы бы из-за наследства, но, судя по целому гарему малолетних рабынь, деньги интересовали его во вторую очередь.

— А что император считает грехом? — поинтересовался я.

— Пожалуй, только быть иноверцем, — ответил он и поправил себя шутливо: — Вру! На первом месте плохой почерк!

— Наверное, Флавий Вандал — арианин, — подсказал я.

— Да, — подтвердил тесть, — но это тоже пока не преступление. Император недолюбливает ариан, но терпит, потому что большая часть армии состоит из них. Вот если бы обвинить его в язычестве, как Кира из Понаполя.

— А кто это такой? — спросил я.

— Был одновременно префектом Константинополя и претория. Подлизался к императрице Евдокии — и получил эти посты. Она обожала поэтов, а он умел слагать дифирамбы в ее честь, — рассказал Флавий Константин. — Его убедили, что император хочет посмотреть какой-нибудь языческий обряд, но как бы случайно. Этот дурак поверил и устроил в императорском саду игрища с голыми девками — бракосочетание Диониса, как древние греки встречали весну. Император так разозлился, что приказал его убить прямо там. Потом успокоился, и, наверное, императрица нашептала за своего любимца. В итоге ему дали сан епископа и отправили в город Котиэон во Фригии, жители которого, воинственные язычники, убили четырех его предшественников.

— Его тоже грохнули? — полюбопытствовал я.

— Как ни странно, все еще жив, хотя находится там уже года три! — хихикнув, сообщил тесть. — Все равно он оттуда уже не вернется, потому что его покровительница на другом краю империи, в Иерусалиме. Они переписываются, не догадываясь, что император с интересом читает их письма и укрепляется в правильности своих поступков по отношению к ним.

— Есть у Вандала какое-нибудь любимое занятие? — спросил я.

— Да те же, что и у всей столичной молодежи — игра в кости и ристалища, — ответил Флавий Константин. — Он принадлежит к венетам, входим в диму, но не стасиот, потому что трусоват.