Ведарь

За спиной грохотнул удар в дверь. Заключенные застыли, злобное шипение оборвалось.

Заскрежетала замочная скважина, неудавшиеся бойцы отпрянули и кинулись подбирать упавшие миски, ложки, хлеб. Скрипучая дверь распахнулась.

В коридоре расстегивал кобуру незнакомый охранник. Крупная фигура в синеватом камуфляже почти полностью закрывала дверной проем. Надзиратель хмуро заглянул в камеру, моментально оценил обстановку, сломанный стол, утирающегося Жмыря.

— А, ты уже здесь! С вещами на выход! — скомандовал охранник в мою сторону.

— Лихо ты утку вызволяешь, раньше хоть позабавиться давал, — шмыгнул разбитым носом Жмырь.

— Какую утку? — удивился охранник, — Обычного первохода от подсадного не можете отличить? Совсем нюх потерял, Черный?

— Не баклань, Сергеич, — Черный поднялся со шконки, — На рыло его посмотри, вчера синего приволокли, а сегодня как пупс розовый.

— Восстанавливается быстро, — осклабился охранник, — Не шуршите понапрасну, бродяги. Уходит он. Давай, шустрей собирайся! А если будете возникать, то обещаю, что шмонами замучаю. Да и к стукачам начну прислушиваться.

Заключенные следили, как я скатывал порванный матрац. Заточку, невидимую со стороны охранника, я спрятал в рукав. Черный прищурился, глядя на мои действия, но промолчал.

— Что с ним? — охранник кивнул на останавливающего кровь Жмыря.

— Со шконки навернулся, — за всех ответил Черный. — Видать приснилось, как в прорубь на воле ныряет.

Заключенные заулыбались, Жмырь хотел что-то сказать, но, под взглядом Черного, сдержался.

— А-а-а, ныряй почаще, глядишь и ума немного воткнется, — рассмеялся своей шутке Сергеич.

— Всех благ по жизни и скорейшего освобождения, может, ещё свидимся! — я остановился на пороге, вспомнив, как это делали в фильмах.

— Шуруй быстрей, вежливый ты мой! — жесткая ладонь охранника влепилась между лопаток.

Я чуть не нырнул носом в плитку и пробежал несколько метров, пока не восстановил равновесие. В спину донесся оголтелый ржач и улюлюкание. Видать, Сергеича в камере уважали. А меня вряд ли ждали назад с распростертыми объятиями.

— Лицом к стене!

Я выпрямился на окрик.

Звуки ключа в замке, я рассматривал стену. По масляной краске молниями скользили трещинки, внизу откалывались небольшие кусочки и стыдливо открывали серую штукатурку. Очень не хотел сюда возвращаться, но что ждало дальше?

Уползай, малыш, уползай!

— Вперед! — кнутом хлестнула резкая команда.

Шлепанцы шуршали по плиткам, из рукава чуть не выпала заточка. Окатила волна оторопи — а если вывалится, то прощай почки? Я сделал вид, что поправляю тяжелую скатку, и засунул нагревшуюся сталь глубже внутрь рукава.

— Малой, иди быстрее. Нужно выйти до прихода начальства, — шепнул подошедший охранник.

Почему охранник шептал? Я обернулся, но он холодно подал команду двигаться дальше, на безучастном лице не дрогнул ни один мускул. Глубоко внутри шевельнулась почти умершая надежда, так утопающий хватается за соломинку.

Мы проделали обратный путь. Охранники на выходах здоровались с Сергеичем, окидывали меня подозрительным взглядом, но крепкие двери отпирались. Заминка произошла на выдаче одежды.

— Едем на очную ставку, забери одёжу и отдай прежнюю! — скомандовал Сергеич охраннику-каптеру.

— Подожди, но как же Владимир Александрович? Он за такое по головке не погладит, — охранник отрицательно помотал головой.

— Ты его головку будешь гладить, если сейчас не отпустишь. Голубев велел привезти в Шую на место происшествия или тебе его личное присутствие нужно? Так я сейчас позвоню и вызову! Можешь сходу писать рапорт! — каждое слово Сергеича прессом раскатывало охранника по стеллажу.

— Ладно-ладно, хорош угрожать. Чего ты так, Сергеич? Надо, так надо, — охранник ушел и вскоре вернулся с моей одеждой.

Я быстро переоделся, заточку удалось незаметно спрятать в кроссовок, и теперь она впивалась жестким ребром в край ступни.

— Долго ты ещё возиться будешь? — пробурчал Сергеич, — Как баба собираешься!

— Всё-всё, я готов, — я выпрямился и одернул куртку.

— Покеда! Далеко не убирай обмундирование, авось ещё вернется, — Сергеич посмотрел на охранника и подтолкнул меня к выходу.

Вышли в промозглый серый день, но даже свет от низкого неба показался ярким после тусклой камерной лампочки. Четырехэтажное здание удалялось по мере приближения к КПП. В лужах отражались стальные ворота, увитый колючкой забор опоясывал территорию. За ним кипела жизнь, тут же она делала остановку.

Всего одна ночь, а как сдвинулось сознание. Всё готов отдать и рассказать милиции — лишь бы не вернуться обратно. Вряд ли меня ждали в камере с распростертыми объятиями.

На КПП Сергеич достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и передал за зарешеченное стекло.

— Чё без наручников? — поинтересовалось опухшее лицо за стеклом.

— Да куда он денется? — в ответ спросил Сергеич, — С простреленными ногами далеко не убежит.

Пухлый охранник заржал дежурной шутке и отдал листок обратно.