Ведьма-иллюстраторка

— Вы очень бледная, тайе Маркарет. Устали? Случилось чего? Вы поешьте, магии это ж полезно? У нас волшебник был проездом, он говорил…

— Чуть позже.

— В сарае водится призрак, тайе…

— Это мой призрак, — отмахнулась Маркарет, — но за предупреждение спасибо.

— Новый хозяин вас обидел?

— Вроде того. Но не как… хозяин земли. Просто… Он мне за работу все никак не заплатит, — горчила ли это полынь, или просто было обидно, Маркарет не знала, но она с трудом проглотила ком в горле, — надо было предоплату брать. А теперь я даже сжечь все не могу — если сожгу, как докажу, что работа моя была?

Элика несмело тронула Маркарет за плечо.

— Нельзя, — она похлопала ее пару раз и отступила, будто опасаясь, что Маркарет вдруг разозлится на свидетельницу своей слабости и проклянет ее страшным проклятьем, — нельзя его заколдовать? Ну, по совести?

— Это незаконно. — мрачно ответила Маркарет.

— Можно пригрозить.

— А это шантаж. Тоже незаконно.

— А вы грозить не будете. Я буду. Я скажу, что я вас подслушала, когда вы коварные планы строили, — голубые глаза Элики загорелись, лицо приобрело вдохновленное выражение, — скажу, что вы его решили проклясть…

— …призраком-в-сарае…

— Отойди от ребенка! Хрыч старый! — Маркарет вскочила.

— Призраком-в-сарае… Ой. А что такое? Я что-то не так сделала?

Ну конечно, Элика не видела облачка за своим плечом и приняла грозный рык Маркарет на свой счет. Пришлось срочно приводить мимические мышцы в порядок, даже состряпалось нечто вроде улыбки.

Облачку Маркарет украдкой скрутила отгоняющую фигу за спиной, но подействовало как-то не ахти. Жаль, трубка давно прогорела, и набивать ее заново было бы странно, а то обнаглел мертвый нэй, мысли всякие ребенку внушать.

— Не стоит. Он взрослый человек, он на такое не поведется… Подумаешь, призрак в сарае. Это даже не заброшенный колодец, который не сжечь, так, рухлядь… Я просто обращусь в суд. — сказала Маркарет, села на бревно и поставила на колени корзинку.

«Как взрослая», — подумала она.

Главное, не бояться, что имя всплывет в суде… а оно всплывет… Ну и что? Она же не будет уточнять, что это были за картины… Может, и пронесет…

Или плюнуть?

Куча денег, куча времени… Проще уж плюнуть на имя.

— Ну во-о-от… — понурилась Элика.

— Я оставила камни в поясной сумке, — как бы невзначай сказала Маркарет. — На кровати валяется. Или под… Можешь зайти в комнату и забрать. Я занесу посуду.

Элика неуверенно кивнула.

Глядя, как тоненькая фигурка медленно уходит по тропинке вдоль берега реки, Маркарет подумала, что, может, и не такое уж мошенничество выйдет в этом случае: там-то она и правда сделала работу. Получится что-то вроде… воздаяния?

А еще оставался маленький шанс, что нэй редактор отдаст ей деньги просто так, стоит ей только явиться перед его ясны очи еще раз и напомнить про должок. Или пришлет в «Трилистник», не зря же спрашивал, где она остановилась.

Но чтобы проверить эту теорию надо было встать с бревна… куда-то пойти…

Маркарет решила сначала пообедать.

6

Когда-то у Маркарет в фамильярах ходила идеально-черная кошка. Потом она загуляла, родила котят и поставила хозяйку перед фактом — делай, что хочешь, но она теперь дама семейная и по болотам лапы марать не будет. Взамен она порекомендовала свою племянницу, Тошку с рыбного рынка.

Маркарет к тому времени было уже все равно. Тошка так Тошка.

Тошка оказалась неидеальное хамло — но все, что от нее требовалось, выполняла исправно, и гулять явно не планировала. Вот и ступу пригнала, стоило только позвать.

— Че смотришь? — буркнула кошка, кося зеленым глазом на бледного парнишку из «Трилистника», — У меня лицуха есть. На полеты.

— Не пугай людей, — устало сказала Маркарет.

— Ты мне тоже не нравишься, шанс на нормальное образование. — Тошка спрыгнула с края ступы, облизнула лапу и начала умываться.

Это она все обижалась за «кошку с помойки». Застарелый конфликт. Но что Маркарет в фамильяре ценила — конфликт никак не мешал их работе. Главное, что Тошка ступу пригнала, а так пусть ругается. Заслужила.

— Меня, кстати, просили передать кое-что, — сказала Тошка, брезгливо приподняв лапу в белом чулочке, — э-э-мряу… волшебные купеческие слова, о! «Процедура банкротства — долги с плеч».

Она склонила серую голову. Мастью она для кошки-фамильяра не вышла, дымчато-серая с белыми чулочками и воротничком, а вот мозгов у нее было даже слишком много. Маркарет, к стыду своему, не всегда ее понимала.

— Ты не торопись, — Маркарет попыталась скрыть замешательство, — зайди, Элика молока нальет. Травы будут к вечеру, тебе скажут, куда лететь.

— Нельзя взрослым кошкам молока, когда ж вы запомните… — буркнула кошка, и прошествовала ко входу во двор, чуть задев по ногам пушистым боком. — Главное, сама не пьет, а мне вечно…

Конец ворчливой тирады затерялся где-то в гуле гостей. Маркарет поманила парнишку рукой.

— Ступу видишь? Как тебя, кстати?

— Динек…

— Динек… В общем, убери куда-нибудь с глаз долой, — Маркарет сунула парнишке медную монету.

— А как тайе кошка ее найдет? — помявшись, спросил мальчишка.