Ведьма с серебряной меткой. Книга 1

Нет, не нужно ей таких экспериментов. И надо все рассказать Аламару… наверное, надо. Пусть думает. В конце концов, из них двоих он — мужчина, причем мужчина образованный.

Она вымыла голову, ополоснулась чистой водой и выбралась из ванны. Потом, завернувшись в халат, на цыпочках пробежала обратно в спальню. Особняк еще спал, и Данивьен воспрянула духом. Хорошо, что с Ньями не столкнулась в коридорах…

А вот Аламар Нирс уже проснулся.

Первым, что встретила Дани, был хмурый взгляд инквизитора. Он лежал в ее кровати, укрытый по пояс одеялом и, подперев голову ладонью, хмуро смотрел на нее.

— Где была? — спросил наконец после значительной паузы.

— Мне нужно было помыться, — тихо ответила Дани.

Аламар проворчал что-то неразборчивое, затем откинулся на подушку и поманил к себе.

Дани молча повиновалась, с тоской думая о том, что почему-то каждый раз, чтобы быть хорошей женой, ей приходится переступать через себя.

Она молча легла, положила голову ему на грудь и замерла, боясь лишний раз шевельнуться.

— Ты грустишь, — констатировал инквизитор, — почему?

— Я не знаю, господин Аламар…

— Не называй меня господином. Скажи — Аламар. Просто Аламар.

— Я не знаю… — она на миг замешкалась, — Аламар.

Она не могла видеть его лицо, но почувствовала, как напряглись мышцы.

— Я знаю, — выдохнул он, — моя девочка, быть может, и простила, но от этого никому не легче. Ты не хочешь быть рядом со мной, так? Понимаю… трудно рассчитывать на любовь женщины, которую собственноручно сломал…

И умолк.

Дани затаила дыхание.

Все же Аламару нельзя было отказать в проницательности.

Но ведь она не виновата в том, что не может взять — и по щелчку пальцев его полюбить?

— Мне бы хотелось, чтобы ты попыталась, — тихо сказал он, щекоча дыханием макушку, — попытайся меня принять. Я, конечно, не подарок. Но когда-то, давно, я был совсем другим.

— Я помню, — она кивнула.

А перед глазами снова — зимняя ночь, огни пожаров и человек, которого раздирают на части механоиды.

Что она тогда сделала? И не припомнить. Кажется, просто завизжала — убирайтесь, убирайтесь вон и оставьте его! И чудовища ушли, оставив ей умирающего человека.

Наверное, тогда он и умер, а возродился монстром.

Аламар вздохнул, аккуратно переложил Дани на простыни, а сам поднялся с кровати. Она покосилась на него. Инквизитор, невзирая на увечья, пребывал в отличной форме: жилистый, подтянутый, ни грамма жира, мышцы перекатываются под кожей. И испуганно отвела взгляд, потому что Аламар был совершенно голым.

— У меня сегодня полдня свободно, — сказал он, — и я хотел бы провести их с тобой, Данивьен.

…Он официально представил ее прислуге как хозяйку дома.

Дани сталась не смотреть на Ньями, но буквально чувствовала на себе ее тяжелый, пронизывающий взгляд. Весь вид Ньями, казалось, излучает легкое презрение к шлюхе, охомутавшей несчастного господина.

А вот Кио, на удивление, выглядел весьма довольным. Тут же Дани с удивлением обнаружила некоторое сходство Аламара и его верного слуги, но решила не задавать лишних вопросов, а лишь приветливо улыбнулась и сказала, что благодарна Кио за давешнее спасение от сбесившегося механоида.

Потом Аламар, взяв Дани за руку, показывал особняк. Повел в библиотеку. От такого обилия книг у Дани закружилась голова, а когда Аламар объявил, что она может брать и читать любые книги, внутри как будто раскрыли коробку, полную бабочек. Они защекотали нежными крылышками, и Дани улыбнулась невольно, уже представляя себе, как будет забираться в кресло с ногами, укутываться в плед и читать, читать…

Слегка запоздало она поняла, что Аламар пристально разглядывает ее.

А потом прижал к себе, с силой, отчаянно.

— Пожалуйста, улыбайся чаще. У тебя такая красивая и добрая улыбка, Дани.

От звуков его голоса бабочки пропали.

Аламар разжал руки, отпуская, и тихо сказал:

— Я хочу с тобой еще в пару мест прокатиться. Иди, оденься. Кио наверняка уже заложил экипаж.

Дани посмотрела ему в глаза и вдруг поняла, что они изменились. Не было иссушающей, испепеляющей ненависти, и не было агонии в плавящемся серебре. Она увидела лишь тихую печаль. Надежды не было… надежды на прощение.

* * *

Потом наступило затишье.

Дни стояли по-зимнему хмурые, но довольно теплые. Лед таял под ногами, по утрам все было белым-бело от густого тумана, а к вечеру начинал накрапывать противный моросящий дождь. Аламар все дни напролет пропадал в ведомстве, и Дани изводилась от безделья. Она не привыкла проводить дни вот так, ничего не делая. Ну, почитать. Побродить по пустому дому, в котором каждый шаг звучит гулко и неприветливо. Однажды зашла в сожженное крыло, увидела охапки высохших и уже гниющих роз. В уши ударил иллюзорный вопль гибнущей женщины… Дани аккуратно прикрыла дверь в личный склеп своего мужа и больше туда нос не совала. Кто она такая, чтобы вмешиваться в его уклад жизни?