Ведьмина роща

Сашка гневно сверкнул глазами, хлопнул дверью и пошел прочь со двора. А Глаша ушла в дальний угол огорода, прижалась щекой к сараю и заплакала. Там ее и нашла Аксюта. Присела тихонечко рядом, обняла, уткнулась носиком ей в шею и затихла, не зная, как сестру успокоить. Посидела так немного и вдруг сама расплакалась, да горько так.

– Ну ты-то чего плачешь, одуванчик? – Глаша потрепала сестру по голове. – К тебе у местных претензий никаких, иди гуляй-играй.

– За что он на тебя так, Глаша? – всхлипнула Аксютка. – Ты же Оксанку эту не трогала совсем.

– Не трогала. – Глаша вздохнула, вытирая слезы. – Да поди докажи.

– Глаш, ну это же глупости какие-то, ей-богу! – Аксютка подняла к ней заплаканное лицо, густо усеянное веснушками. – Ну неужели Сашка такой дурак – верить в эти сказки про ведьму с Хожим?

– Да тут и кто поумнее верят. – Глаша поднялась с колен, выплеснула остывшую мяту в картошку и обняла сестру.

– Дураки они все! Зря мы сюда вообще приехали! – хныкала Аксюша, утирая нос Глашиным рукавом. – Давай уйдем отсюда!

Глаша посмотрела за забор, туда, где на противоположном берегу виднелась роща, а за ней едва угадывались очертания колхозных домов.

– Вот Глеб вечером придет, попрошу, чтобы увез нас к бабке Агафье. Там люди поумнее да подобрее.

– И коза у нее хорошая, – всхлипнула сестра. – Надо было сразу там остаться.

– Глафира! Где ты опять? – Из-за сарая, по-коровьи вытягивая шею, выглянула тетка Варвара. – Вы чего тут жметесь, как си́роты?

Аксюта уткнулась в плечо сестры и снова заплакала. Тетка Варвара вздохнула и неловко погладила ее по голове.

– Ну, ты сопли-то мазать по сараю прекращай, Аксюш. Вернулась же Глаша, нормально все.

Глаша потянула сестру за собой:

– Пойдем в дом, чаю мятного выпьем.

– Глаш, тебя Анисья звала, хотела, чтоб ты корову ей посмотрела, – точно стыдясь, произнесла Варвара. – Захворала у нее Зорька.

Глаша дернула плечом и отвернулась, таща Аксюту за руку:

– Я не ветеринар, пусть Митрофана Матвеевича просит.

«Сперва помоги да полечи, а потом “ведьма проклятая”! – Глаша поднялась на крыльцо и распахнула дверь. – Я не святая всем помогать да всех прощать!»

Анисья сидела за столом в кухне Яхонтовых и теребила кружевную салфетку. Увидев Глашу, она быстро поднялась и протянула к ней сухие руки.

– Глашенька, помоги бога ради! Зорька моя не ест, не пьет второй день, вымя все разбарабанило. А она у меня единственная кормилица! Она помрет, и я следом сгину!

Хозяйство у Анисьи Петровны и в самом деле было небогатое: куры, утки да одна-единственная корова. Анисья была немолода, больна, работала уборщицей в школе и каждой осенью нанималась к богатым соседям убирать урожай, чтобы и самой не голодать по зиме. Глядя на иссохшие, точно стручки фасоли, руки Анисьи, Глаша всегда вспоминала нищенок, просящих милостыню возле храмов и церквей. Будь в Ведьминой роще церковь, Глаша была уверена, что не раз встретила бы на ее ступенях Анисью. Да только откуда в этом проклятом захолустье церковь?

– Да чем же я вам помогу, Анисья Петровна? – Глаша поставила кружку на стол, заварила все еще всхлипывающей Аксютке мяты и вздохнула: – Я ведь не ветеринар, животных лечить не умею. Вам скорее к Митрофану Матвеевичу нужно.

– Да был у меня этот коновал давеча! – горестно вздохнула Анисья. – Толку от него! Только последние копейки на водку выклянчил, а корову, сказал, забивать надо на мясо, иначе к вечеру сама подохнет. – Она схватила Глашу своими сухими стручками-руками и потянула к двери. – Помоги, Глашутушка, родненькая! А я тебе серьги золотые подарю, от бабки достались! Сжалься над больной женщиной! Век добром поминать буду!

– Да зачем мне серьги ваши, если я правда не знаю, что тут делать! – Глаша с раздражением выпуталась из рук Анисьи. – Знала бы – помогла! Но уж если ветеринар сказал, что не вылечить, что я-то сделаю?

Анисья задрожала и повалилась на колени, вцепляясь в подол Глашиного платья:

– Золото ты наше, красавица, умница! На тебя вся надежда! Никогда я тебе слова худого не сказала, да и не подумала! Всегда приветлива с тобой была! Не обрекай на смерть голодную! Смилуйся! Хоть глазком посмотри.

У Глаши от воплей Анисьи загудело в ушах. Она наклонилась, потянула женщину за руки, поднимая с колен.

– Ну давайте я посмотрю вашу Зорьку, – кое-как заставив Анисью подняться, вздохнула Глаша. – Но не могу обещать, что вылечу. У каждого свой срок.

Анисья сразу успокоилась, схватила Глашу за руку и быстро потащила к выходу:

– Вот спасибо, родненькая! Знала, что сердечко добренькое у тебя, что не бросишь в беде. Ты и правда пойди да погляди на нее, а там сердечко подскажет, что да как делать. Ефросинья всегда так говорила. Уж два раза мою Зорьку выхаживала.

– Глаш, погоди! Нельзя ж тебе со двора уходить! – Аксюша подскочила, за другую руку сестру схватила и потянула на себя. – Дядька узнает, точно розгой по спине пройдется. А это больно жуть, Сашка вчера знаешь как кричал!

– А ты не говори ему, что я ходила, – усмехнулась Глаша. – Сашки с Егором дома нет, Варвара Дмитриевна не скажет. Да и я в соседний двор, на минутку.

Аксюта замотала головой: