Ведьмина роща

– Тьфу ты, окаянный! – Варвара сердито посмотрела вслед дядьке Василию и пошла к дому. – А ты чего нацепила? – Она потянулась было сорвать с Глаши венок, но та вывернулась и выставила перед собой тазик с бельем.

Варвара отобрала таз и, ворча, ушла в дом, а Глаша сняла с головы венок и принялась разглядывать. Красивый, даже изысканный, не такой аляпистый, как плетут деревенские девки, а цветочек к цветочку, стебелечек к стебелечку. С большим старанием делался. Такой и в самом деле не зазорно перед Глебом надеть. Только завянет он, пока Глеб вернется. Да и не до венков сейчас.

Когда Глаша вернулась от Анисьи, Глеб ждал ее на крыльце. Он собирался в город за реанимацией и звал Глашу с собой или хотя бы в колхоз. Тогда-то и хватилась она Аксютки: не дождалась та сестру, не вытерпела, унеслась с ребятами на улицу. Хотела Глаша бежать искать, да тетка Варвара не пустила, сама отправилась. Глеб ее и без сестры увезти рад был, да не едет Глаша, и он настаивать не посмел. Полчаса прождали у ворот, но ни тетки Варвары, ни Аксюты так и не показалось, и Глаша уговорила Глеба ехать одному. Не хотел он оставлять милую, но пришлось. А Аксюта еще только через полчаса отыскалась.

Положила Глаша венок в воду под крылечко, вздохнула да пошла к дому. А там тетка Варвара с Аксютой препираются.

– Еще раз со двора без спросу уйдешь, сама розгой-то пройдусь, и Трофима ждать не стану! – гремя посудой, ругалась Варвара Дмитриевна.

– Да почто мне дома-то сидеть?! – обижалась Аксюта. – Я не для того сюда приехала. Вон Глаша пусть и сидит, раз ей гулять неохота.

– Глеб приезжал, в город вас хотел увезти, – ставя на стол миску картошки, проворчала Варвара.

– Вот пусть Глаша и едет, раз ей хочется, а мне и здесь хорошо! – отозвалась Аксюта.

– А кто ей днем сопли по рукавам размазывал да в колхоз к бабке просился?! – рассердилась Варвара.

– Она плакала, и я вместе. – Аксюта схватила нож и принялась сердито чистить картошку. – А так ребята говорят, что я на сестру не похожа. Это она ведьма, а я нет.

– Ну так чего тогда Сашку не уговорила домой идти? – вздохнула тетка Варвара. – Как сирота ночует у Жоровых.

– Да дурак он потому что! – Аксюта кинула картошку в миску с водой и схватила другую. – Глаша ему спину вылечила, вон только шрамики остались, а он заладил свое «не буду в одном доме с ведьмой ночевать».

Глаша стояла на крыльце и слезы глотала, а в дом зайти не могла себя заставить. Горько и больно было на сердце, пожалела уже, что и вправду с Глебом не уехала, за сестру боялась. А Глеб – он прав был, Аксюта здесь точно рыбка в воде плещется и забот не знает. Еще Сашка… Из-за глупой сказки дома ночевать отказывается! И зачем она вообще из рощи в деревню воротилась? Шла бы в колхоз к бабке, и не было бы проблем. Так нет, за сестру переживала!

Глаша вытерла слезы, тихо спустилась с крыльца и, пригнувшись под окнами, заспешила к калитке. Уйти в колхоз, пока не стемнело. Только к Жоровым завернуть да Сашке сказать, чтобы домой возвращался.

– Ты даже не думай, Глафира. – В калитке вырос дядька Трофим. – Глеб уехал, а одной тебе никуда ходить не велено.

Глаша вздрогнула и отпрянула от дядьки:

– Да я до колхоза, светло еще.

Дядька Трофим зашел и запер калитку на замок.

– Иди в дом, Глафира. А Сашке коли есть охота дурить, так то не твоя забота. Он парень большой, остынет, одумается да вернется.

Под строгим взглядом дядьки Трофима Глаша вошла в дом. Тетка Варвара недовольно посмотрела на нее:

– Подслушивала стояла?

– А вас и подслушивать не надо, орете так, что на улице слышно, – буркнул дядька, заходя следом и запирая дверь.

Варвара с надеждой посмотрела на него, но тот только отмахнулся и ушел в дом.

Вечер прошел в напряженном молчании. Глашу никто ни в чем не винил, но и по взглядам тетки Варвары, и по количеству самогона, которое выпил дядька Трофим, было видно: они жалеют, что она в самом деле не ушла вчера в колхоз. А может, и о том, что вообще сюда приехала. Доить корову ее не пустили – то ли боялись, что уйдет, то ли остерегались, что от Зорьки заразу притащила. Поэтому после бани Глаша без ужина закрылась в выделенной ей комнате и уткнулась в книгу.

Чтение не шло. За неделю дождей она перечитала все, что было, и не успела еще позабыть. А после ужина к ней стала скрестись Аксюта, скуля, точно щенок, и Глаша не нашла в себе сил противиться. Аксюта залезла к ней в постель, прижалась, накрылась одеялом и притихла. Глаша знала: извиняться пришла. Каждый раз так: придет, прижмется и сидит тихохонько, а потом жалобным голоском начнет ее по имени называть ласково. Но Аксюта молчала, только вздыхала тяжко, потом взяла гребень и принялась Глаше волосы расчесывать. Неторопливо, точно завороженная, расплетала она тугую косу да раскладывала по плечам черные пряди, потом так же завороженно принялась проводить по ним гребнем и тихо-тихо затянула старинную колыбельную.