Ведьмина роща

– Так вот. В том-то и проблема, Глашута. Я их на водопой-то пригнал вон там, за плесом, парой километров выше. А там брод, – он развел руками, – эти дурехи через брод на тот берег-то и ломанулись. Я было за ними – так остальное стадо следом подалось, еле из воды выгнал. Хотел я стадо сюда пригнать, чтоб присмотрел кто, а сам за окаянными этими сходить, а они возьми да к роще подайся. А я ж не могу к роще… Да еще и по мосту.

– До брода гнать? – Глаша с сомнением глянула на мост. Нет, по нему точно не пройдут. Самой бы не упасть, не то что коров переводить.

– А они на мост не полезут. – Дед Василий сокрушенно покачал головой. – Могли, так сами бы давно перешли. Знать, чуют неладное.

«Даже скотина на мост одна не идет, а меня посылаете…» – Глаша тяжело вздохнула и посмотрела на небо. Едва перевалило за полдень. Если Глеб и приехал, то сейчас ему точно не до того, чтобы коров к броду гнать. Да и совестно его дожидаться, он, может, тут же обратно и поедет вместе с реанимацией, если помощь понадобится, а она со своими коровами. Не дело это, он жизнь спасти пытается, второй день в дороге, ни к чему его попусту беспокоить.

– Может, Глеба Харитоныча дождемся? – Пастух теребил в руках хворостину да поглядывал то на мост, то на Глашу. – Доски-то, поди, скользкие.

– Скользкие. – Глаша еще раз посмотрела на небо в надежде, что дождя не ожидается, и шагнула к мосту. – Да только у Глеба и без коров забот хватает.

Глава 13

Как в той роще старой соколиха сидела,
Соколиха сидела да на смерть свою глядела.

Берег был усыпан мелкими хрусткими ракушками, Глаша шла осторожно и старалась не наступать на них, но под ногой то и дело хрумкал тоненький панцирь. Невольно вспоминался сон про мертвецов в реке, и Глаше казалось, что она идет не по ракушкам, а по человеческим костям. Глаша брезгливо вздрагивала и обливалась холодным потом, но упорно шла вперед, ругая себя за излишнюю впечатлительность. Ступать мимо становилось все труднее, хруст сопровождал каждое движение, невесть откуда взявшийся ветер застонал в проводах, и Глаша не выдержала. Она остановилась, глубоко вдохнула и повернулась в сторону деревни. Глеб говорил, что к деревне идти проще для человека: чует родные безопасные стены, и легче на душе становится. Так, может, если повернуться лицом к деревне и немного так постоять, тоже легче станет?

Но Глаше легче не стало: перед ней, уперев в землю покосившиеся стены и подслеповато щурясь наполовину забитыми окнами, стояла ведьмина мазанка. Ветер трепал обгорелую яблоню, хлопал повисшей на одной петле ставней и скрипел калиткой, точно приглашая во двор. Глаша отшатнулась, снова ощущая под ногой хрусткие панцири, развернулась и бегом кинулась прочь. Казалось, ветер доносил до нее сиплый, точно иссохший, голос ведьмы, но остановиться и прислушаться было страшно.

Опомнилась Глаша уже на мосту, вздрогнула, с опаской приглядываясь к темным волнам. Мертвецов, разумеется, не было, и Глаша, снова отругав себя за то, что вздрагивает из-за каждого шороха, направилась к дожидающимся ее коровам. Те безмолвно столпились возле моста и на каждый ее шаг кивали головами. Когда ноги Глаши коснулись земли, с места сдвинулась Зорька. Она подошла вплотную, положила, как вчера, голову на плечо девушке и с облегчением фыркнула.

– Вы зачем сюда пришли? – Глаша трепала Зорьку и разглядывала рощу.

Она еще не видела ее днем с этой стороны и с трудом узнавала место их с Глебом ночной прогулки. За рябыми березами сквозили крыши колхоза, ветер, который испугал ее возле ведьминой мазанки, здесь притих и нежно играл голубой лентой, повязанной на третьей от моста березке. Коровы немного постояли и снова склонили морды к траве.

– Нет уж, нет уж! – Глаша решительно хлопнула Зорьку по гладкому боку. – А ну-ка марш к броду, нечего здесь траву щипать!

Коровы недовольно замычали и медленно потянулись вдоль берега. Глаша потрепала подошедшую Бурку и усмехнулась:

– И чего вы сюда пришли? Будто трава здесь вкуснее.

Бурка посмотрела на нее и кивнула, следом за ней закивали остальные, и Глаша вздрогнула. Знала она, что привычные команды животные могут понимать и выполнять, но чтобы на вопросы кивать… А коровы тем временем кивать перестали и снова вернулись к траве, да так жадно, точно желали на всю жизнь насытиться.

– Вы опять за свое?! – Глаша сбросила оцепенение и сердито толкнула Бурку. – Хватит есть, идите уже. Пастух ваш вон как беспокоится.

«Вот сам бы и пришел», – почудилось Глаше, когда Бурка недовольно тряхнула головой и все-таки пошла дальше.

Страшно стало Глаше, что ответ коровы чудится, но виду не подала, а лишь снова заговорила:

– Боится он через мост ходить да к роще приближаться. И вы раньше тоже, говорят, не паслись здесь. Так чего ж сейчас пришли?

«Так роща теперь твоя, чего ж бояться?» – фыркнула Зорька, и Глаше поплохело.

Она прислонилась спиной к дереву и прикрыла глаза руками. В темноте по ладоням тонкими нитями тянулся растительный узор.