Ведьмина роща

– Да с какого поля, Глаша! Нечего им сейчас на поле-то делать, зерна все уж давно в землю ушли, а новых еще не выросло. Говорю тебе, странное что-то творится!

– А тебе и неймется! – хохотнула бабка Агафья. – Ну так и шла бы сама выяснять, чего к сестре пристала-то? Ей вон отдыхать надо, а не на птиц таращиться.

Фимка с лавки спрыгнул да на окно захромал. Сидит, ушами водит, глазом одним на небо смотрит.

– И правда, стряслось чего-то, – обернулся он к Глаше. – Птицы и лесные, и болотные прилетели, кричат, тебя кличут.

Вздохнула Глаша, поднялась, пошла к двери. Бабка ее удержать пытается, да та не слушает. Вышла на крыльцо, а над домом целый вихрь птичий так и кружит, шум стоит, точно в городе на площади в праздники. И точно так же не разобрать, кто о чем кричит. Как увидели знахарку молодую, так всей оравой к ней ринулись. Испугалась Глаша, руками закрылась, к двери попятилась. Фимка вперед выскочил, хвост распушил, шипит, мяукает, гонит прочь птиц. Вылетел из карусели птичьей орел старый, крикнул зычно – вмиг смолкли птицы, в небо поднялись да снова кружиться принялись, а он на забор опустился, заго-ворил:

– Не беги от нас, знахарка Глафира Елисеевна, не с обидными делами мы пришли, а помощи просить!

Остановилась Глаша, смотрит на орла сердито:

– И какой же помощи от меня хотите? Братья ваши вчера всю изуродовали, от людей поганых уйти не дали, коту моему глаз выклевали да все бока изодрали. И должна я после этого птицам помогать?

Склонил тот голову набок:

– Не в ответе мы за коршунов да воронов, не братья они нам вовсе. Ведьма прежняя их приласкала, во всем им потакала, вот и развелось их здесь что мошкары на болоте. Не ты одна от них беду узнала – прилетели они теперь и наши гнезда разорять, наших птенцов хватать. Вот и просим тебя, коли ты теперь лесами да полями здешними ведаешь, помочь нам отпор им дать.

Не успел договорить, видит Глаша: кошка белая бежит да плачет жалостно.

– Помоги, – говорит, – знахарка! Котяток моих коршуны схватили, одного только отбить сумела, других унесли прочь. По всей деревне летают, котят малых хватают.

– У вас и когти острые, и клювы крепкие, – отвечает Глаша. – Вот и летите, бегите вместе да общего врага побейте. А я чем здесь помочь могу – ни крыльев нет, ни когтей, да и ноги все изрезаны, до ворот не дойти без клюки.

Встрепенулся орел, недобро на кошку глянул:

– Они птенцов наших воруют, крылья нам треплют, а мы с ними бок о бок биться должны?! Да неужто я вожака их слушать стану?!

– Их братья котят наших уносят, а нам им в бою доверять?! – зашипела кошка. – Не станем мы царя птичьего слушать, не знает он, как воевать по-звериному!

Глаша с досады так руками и всплеснула:

– Да вы этак сами скорее передеретесь, чем врага общего победите. Бросьте распри свои на время, идите с земли да с воздуха их бейте!

Вдруг с неба что-то сорвалось, точно от тучи кусок откололся, да в руки Глаше бухнулось. Смотрит – а это горлица, которую она к Глебу посылала. Упала, лежит не шевельнется, только дышит тяжело. Неспокойно на сердце стало: знать, стряслось что нехорошее. Глаша птицу водой отпоила, на колени себе посадила да отвечать велела, отчего она чуть живая вернулась. Заворковала горлица, сама себя перебивает, объяснить ничего толком не может. Насилу добилась от нее Глаша, что, как полетела она к Хожему весточку от Глаши передать, перехватили ее коршуны да вороны, птенца ее схватили да заставили другие слова Хожему сказать, мол, отказывает ему ведьма и велит ей на глаза не показываться, не мил он ей больше. А коль не передаст, грозились птенца насмерть забить. Поплакала горлица, помаялась да к Хожему полетела, уж и сама не знает, как выговорила ложь их грязную. Да только не спасло это птенчика ее, заклевали дитя невинное.

Тут уж не выдержала Глаша, рассердилась не на шутку. Мало, что ее вчера гнали, так теперь с милым рассорить хотят! Кулаком по крыльцу стукнула – затянули небо тучи сизые, зарокотал вдали гром. А птицам да зверям того и нужно.

– Ты чем тучи собирать, лучше встань впереди нас да на врага общего веди, – говорит орел. – Под твоим началом полетим и с кошками рядом.

– И мы, коли ты поведешь, с птицами лесными вместе выступить согласны, – говорит кошка белая.

А тучи все сильнее собираются, гром все ближе гремит, уж и сама Глаша готова коршунов разорвать, да только где крылья да когти взять? Схватила топор, что у поленницы лежал, к воротам похромала, но Агафья перехватила:

– Не годится тебе с топором за птицами гоняться. Коршун не курица: улетит – не поймаешь и топор не докинешь. Коли и вправду вознамерилась заставить птиц ответ держать, возьми колечко смородинное, надень на левую руку. Как повернешь его один раз против солнца – оборотишься белым соколом, два раза повернешь – рысью белой станешь. А захочешь вновь человеком стать, через голову перевернись да про себя скажи: «Где была рысь да птица, встань девица».