Ведьмина роща

– А нам куды деваться? – развел руками рябой Степан. – Без врача все одно помрем, так хоть попытаемся, думаем, ведьма молодая, говорят, незлобливая. Мы разулися, как обычай велит, откуп под пер-вой доской оставили да, перекрестяся, пошли потихоньку.

Говорит, а сам на Глашу щерится да кланяется:

– Спасибо, Глафира, что пройти дала. Знать, и правда, сердце у тебя доброе.

Жалко Глаше врача огневского, видела его прошлый год у Яхонтовых, Егору занозу глубокую гнойную из ноги вытаскивал. Веселый мужичок, глаза в морщинках-лучиках, смеялся, шутил, никто и не понял, как он достал ее. Смотрят, а он занозу эту уже пинцетом держит – нате, пожалуйста, занозу вашу, можете назад к забору приколачивать. Никогда никому не отказывал, зимой в Ведьмину рощу по сугробам бегал на лыжах чуть не каждый день. Теперь вот самому нужда пришла, и помочь никто не может. А Глеб уперся, точно баран в ворота: сперва со своими делами управлюсь, говорит, потом и до вас дойду, бог даст, доживет. Глаша аж рассердилась, знает, о каких делах Хожий говорит: собирался он чуть свет брата из реки вытаскивать да прочь гнать от невесты своей.

– Подождут дела твои, никуда не уплывут отсюда! А коли ты не пойдешь, я сама в Огневку пойду!

Долго спорили, туч нагнали полное небо, ветер такой подняли, что у деда Евграфа едва крышу с дома не сорвало. Уговорила Глаша милого, да обещала к реке одна не ходить и сестру не пускать. Ударился оземь Хожий, соколом оборотился да в Огневку полетел, а Глаша в деревню к дядьке отправилась о водяном предупредить.

Как рассказала Глаша Яхонтовым о водяном да о том, что врач огневский слег, совсем те приуныли. Сашка и вовсе ложку со злости о стол сломал да на двор выскочил дрова рубить. Хотела Глаша за ним бежать, но дядька удержал:

– Оставь его, Глашута, пускай остынет за работой. Дрова в хозяйстве лишними не будут. Ты, коли силы есть, Егорку бы посмотрела.

Когда через час Глаша, от лечения дядьки и брата уставшая больше обычного, вышла на крыльцо, мимо нее пролетела крупная щепка.

– Смотри, куда идешь! Зашибет поленом, а я виноватый опять буду! – рыкнул Сашка, но топор все же опустил. – К бабке собралась?

Глаша кивнула и стала пробираться к брату, босою ногой отбрасывая колючие щепки.

– Ну чего ты ко мне лезешь?! – Сашка оттолкнул ее руку и отшатнулся. – Не трожь, уходи лучше! Раз назад приходить не хочешь, так и сиди в своем колхозе до осени, а сюда не летай, не дразни народ попусту! А лучше вообще в город возвращайся или где там Хожий твой обитает.

Глаша замерла, на брата глядит, не верит сло-вам его.

Сплюнул Сашка злобно, топор с размаху в колоду так вогнал, что Глаша аж вздрогнула.

– Чего вылупилась?! Уходи, говорю! Одни проблемы от тебя! Сколько народу померло да покалечилось, как ты приехала! А на нас теперь и вовсе косо все глядят да ведьмиными прислужниками кличут, иные даже плюют вослед. Я, как девка, без бати по улице пройти боюсь, кто-нибудь да поколотит. Так и он, и мамка немолоды уже, разозлятся ребята посильнее – и на них управу найдут. Улетай прочь да не показывайся на этом берегу, не доводи народ до греха еще большего!

Выскочила на крыльцо тетка Варвара, закричала на Сашку, Глашу увещевать принялась, только поздно, слов назад не выскажешь, боль назад не отведешь. Ничего не ответила Глаша, крыльями взмахнула и в рощу улетела. Долго плакала над злобою людской да над словами братовыми. Правда, что беды вслед за ней по деревне ходят, да только разве ж она виновата в этом, ведь и ехать-то сюда не хотела, и ведьмой не сама нареклась. Знает Сашка, зачем отец ее привез, все знают на деревне, что Хожему в жены обещана еще до рождения. Только на Хожего-то пенять больно страшно, вот ведьму по привычке во всем и винят. Знать, и правда злоба глубоко людям сердца здесь выела, старой страшной сказкой живут, от новой светлой глаза воротят. Да только ведь и ей в вечном страхе да упреках жить не хочется. Али и правда уйти с Хожим в царство его? Будет и почет, и уважение, и силы такие, что не снились никогда. Глядит Глаша в ручей, видит в нем палаты белокаменные, мозаики цветные на стенах, а вокруг – лес без конца и края. И так сердцу радостно становится, так хочется с милым вместе под пологом лесным укрыться…

«С женихом гуляешь ночи напролет, а что сестра у тебя есть, забыла совсем», – вспомнились Глаше слова Аксюткины да как плакала сестра, когда Хожий невесту свою едва живую из лесу вынес, как обнимала Глашу ручонками тонкими. Нет, нельзя ей уходить, не все люди злые и неблагодарные, есть у нее сестра младшая, ласковая да любимая, за которую она ответ несет. Как Аксютке лето здесь коротать, коли уйдет Глаша с Хозяином Лесным? Да и дальше как же одуванчик ее одна будет? Нет, люди людьми, а сестру бросать сердце не велит.

Смыла Глаша слезы, вдохнула запах лесной пряный да в колхоз полетела.

Глава 24

А и в сказке той боль незваная,

Сердцу бедному уж не сладок мед,
По нему беда да нежданная
Точно ножичком ой да проведет.