Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

«Господин, – ответила она, – я отреклась от своего создателя и отдала душу дьяволу» (таковы были в точности ее слова).

Когда все это происходило в гостиной, старая госпожа Трокмортон, их бабушка, и госпожа Трокмортон, их мать, находились в холле. Услышав громкий разговор (но не понимая сути дела), они вошли в гостиную, и мамаша Сэмуэл, увидев их, также попросила у них прощения. Госпожа Трокмортон, их мать, немедленно без каких-либо вопросов простила ее со всей сердечностью, хотя не могла точно сказать, в чем дело. Также мамаша Сэмуэл попросила прощения у тех трех детей, что находились там, и у всех остальных, каждого поцеловав. Дети с легкостью простили ее, поскольку не знали, что она обидела каждого их них лично (ведь они могли наблюдать только за своими сестрами, когда сами были вне припадка).

Господин Трокмортон и его жена, видя, что старуха так раскаивается и столь сильно убивается, а она действительно только плакала и сокрушалась все то время, утешали ее со всей добротой, как могли, и говорили, что совершенно прощают ее от всего сердца, лишь бы их детей никогда более ничто не беспокоило. Она отвечала, что верит, что Бог никогда более не позволит случится их припадкам, но была не в силах успокоиться, что бы они ни говорили. Тогда господин Трокмортон послал за доктором Дорингтоном, священником этого города, и рассказал ему обо всем с подробностями, желая, чтобы тот утешил ее, как делали и все остальные по мере сил. Но она не прекращала рыданий, и так продолжалось всю ту ночь.

На следующий день, в субботу, в канун Рождества, господин доктор Дорингтон выбрал слова покаяния из Псалмов[36] так, чтобы лишить ее скорбей, и объявил на общем собрании [общины] обо всем случившемся, в чем призналась мамаша Сэмуэл, направив свою речь исключительно к утешению раскаивающегося сердца и последствиям для него. Все время этой проповеди мамаша Сэмуэл лишь печалилась и плакала, почасту очень громко, с различными чувствами, чем вынуждала всех в церкви оборачиваться к ней.

Для дальнейшего следует знать по этому поводу: в тот день, после окончания молитв, господин Трокмортон очень благоразумно вспомнил прежнее старушечье непостоянство, отметив, что при ее признании не было никого, кроме как его самого и господина доктора [Дорингтона], а также его домашних, которые могли быть отчасти причастны к этому делу. Поэтому он приказал мамаше Сэмуэл явиться под своды церкви и там перед всеми соседями спросил ее, было ли это признание, которое она ночью сделала ему и господину доктору вырвано у нее неправедно, или оно было высказано честно, свободно и самостоятельно. Там перед всеми она ответила, что сделала это самостоятельно и хотела бы, чтобы все соседи молились Богу о ней и ее прощении.

К вечеру господин доктор Дорингтон, понимая, что старушка все еще имеет на сердце тяжесть, пришел в дом господина Трокмортона (который был мужем его сестры) и умолял его (по простоте доброй воли) позаботиться об умиротворении старой женщины, отпустив ее домой к мужу. Он полагал, что муж примет ее, и они снова сойдутся, поскольку старуха была удивительно покорной. Господин Трокмортон сам первым был склонен к такому поступку, желая утешения соседке, как все другие, и даже приложил усилия, чтобы муж принял ее, ничуть не подозревая, что что-то может случиться иное, кроме как хорошее. Тот человек [ее муж], поняв, о чем речь, грубо рыкнул (что было для него характерным), что она может вернуться домой, если хочет.

* * *

Теперь, когда вы знаете признания старухи, вам без труда все это может показаться странным в некоторых деталях, но в смысле достоверности в нашей книге все представлено совершенно честно, как по существу, так и в деталях. Здесь описаны все моменты, которые можно было припомнить.

Мамаша Сэмуэл на Рождество прямо в ночь ушла домой к мужу и своей дочери, где, судя по ее радости, можно усомниться, что ее приняли холодно. С другой стороны, показалось, что из-за признаний в этом деле те оба набросились на нее (как она сама потом призналась) и так насели, что на следующее утро, когда было Рождество, она отказалась от всего, что говорила ранее, и [заявила, что] с ней ничего такого не случалось. К вечеру господин Трокмортон услышал, что эта новообращенная вновь восстала и отрицает все, что ему говорила. Лучшим утешением ему были ее публичные признания, совершенные в церкви, почему верить ее [новым] заявлениям было совершенно невозможно.

Тем же вечером господин доктор Дорингтон и господин Трокмортон отправились в ее дом, чтобы узнать правду. Когда они входили в дверь, по милости Божьей Джон Сэмуэл, его жена и дочь [как раз] говорили о чем-то таком. Могло показаться, что это и был весь их разговор, который удалось разобрать. Они ненадолго задержались и расслышали, как дочь сказала следующее: «Не верь им, не верь им, всем их сладким речам». Тут они вошли в дом и подловили девушку на этой фразе, значение которой как она, так и ее отец и мать полностью отрицали.