Ведьмы за границей

Снаружи последний оставшийся на ногах стражник вдруг обнаружил, что дерется уже не с мужчиной, а просто с очень разъяренным котом. Правда, легче ему от этого не стало, ведь теперь у Грибо появилась вторая пара когтей.

Принц завопил.

То был протяжный вопль, который раздавался все ниже и наконец оборвался кваканьем на уровне пола.

Барон Суббота с силой топнул перед собой, и кваканье прекратилось.

Барабаны резко умолкли.

И воцарилась полная тишина, которую нарушал лишь шелест платья Лили, убегавшей по ступеням.

Голос за спинами ведьм произнес:

– Спасибо, дамы. А теперь не могли бы вы отойти?

Они оглянулись. За ними стояла госпожа Гоголь, держа Саженьку за руку. На плече у нее был пухлый мешок с яркой вышивкой.

Все трое наблюдали, как шаманка вуду вывела девушку в зал и провела через безмолвную толпу.

– Это тоже неправильно, – беззвучно прошептала Матушка.

– Что? – спросила Маграт. – Что?

Барон Суббота стукнул тростью о пол.

– Вы меня знаете, – сказал он. – Вы все знаете меня. Вы знаете, что меня убили. Но вот он я здесь. Меня убили, а что сделали вы?..

– А много ли сделали вы, госпожа Гоголь? – прошептала Матушка. – Нет, мы этого не потерпим.

– Тс-с, я не слышу, что он говорит, – перебила Нянюшка.

– Говорит им, что теперь будет править или снова он, или Саженька, – сказала Маграт.

– У них будет госпожа Гоголь, – пробормотала Матушка. – Она станет их серым кардинатором.

– Ну, она ничего, – заметила Нянюшка.

– Это на болоте она ничего, – возразила Матушка. – Когда ее кто-нибудь уравновешивает, она ничего. Но если госпожа Гоголь будет приказывать, как жить целому городу… это неправильно. Магия слишком важна, чтобы тратить ее на правление людьми. К тому же Лили всего лишь убивала людей – а госпожа Гоголь еще и пошлет убитых валить лес и убирать дом. Я так считаю: если прожил трудную жизнь, имеешь право как следует отдохнуть после смерти.

– Типа как лечь и получать удовольствие, – согласилась Нянюшка.

Матушка оглядела свое белое платье.

– Плохо, что на мне не моя одежда, – сказала она. – Правильный цвет для ведьмы – черный.

Она спустилась по лестнице и воронкой приложила руки ко рту.

– Ау-у! Госпожа Гоголь!

Барон Суббота прервал речь. Госпожа Гоголь кивнула Матушке.

– Что, мадмазель Ветровоск?

– Госпожа Ветровоск, – процедила Матушка, но затем снова смягчила тон. – Так неправильно, вы же знаете. Нет, она, конечно, должна править, это честно. А вы помогали ей магией до сих пор, и это правильно. Но на этом нужно закончить. Пусть она сама решает, что будет дальше. Нельзя причинять добро и справедливость при помощи магии. Можно только прекратить ею зло.

Госпожа Гоголь выпрямилась во весь свой впечатляющий рост:

– А вы кто такая, чтобы говорить, что мне можно, а чего нельзя?

– Мы ее феи-крестные, – сказала Матушка.

– Точно, – сказала Нянюшка Ягг.

– У нас даже палочка есть, – сказала Маграт.

– Но вы же не переносите крестных, госпожа Ветровоск, – напомнила госпожа Гоголь.

– Мы другие, – сказала Матушка. – Мы из тех, кто дает людям то, что им действительно нужно, а не то, чего они по-нашему хотят.

Народ вокруг зашевелил губами – люди пытались осознать услышанное.

– Значит, вы выполнили работу крестных, – сказала госпожа Гоголь, которая соображала побыстрей прочих. – И выполнили отлично.

– Вы не слушаете, – сказала Матушка. – В феекрестную работу много чего входит. Может, она будет хорошо править. Может, плохо. Но ей это нужно выяснить самой. Без стороннего вмешательства.

– А если я скажу – нет?

– Тогда, боюсь, нам придется еще немного пофеекрестнить, – сказала Матушка.

– Вы хоть представляете, как долго я трудилась над этой победой? – высокомерно заявила госпожа Гоголь. – Представляете, чем я пожертвовала?

– А теперь вы победили, и на этом все, – сказала Матушка.

– Вы бросаете мне вызов, госпожа Ветровоск?

Матушка чуть поколебалась, но затем расправила плечи. Едва заметно шевельнула руками. Нянюшка и Маграт слегка отступили.

– Если вам угодно.

– Мое вуду против этой вашей… головологии?

– Если пожелаете.

– А что на кону?

– Никакой больше магии в жизни Орлеи, – сказала Матушка. – Никаких больше сказок. Никаких фей-крестных. Просто люди, которые решают за себя. К добру или худу. Верно или неверно.

– Ладно.

– И Лили Ветровоск займусь я.

Госпожа Гоголь втянула воздух так, что услышал весь бал.

– Никогда!

– Хм-м? – сказала Матушка. – Что, неужели боитесь проиграть?

– Не хочу навредить вам, госпожа Ветровоск, – сказала госпожа Гоголь.

– Вот и ладно, – сказала Матушка. – Я тоже не хочу, чтобы мне навредили.

– Я не желаю, чтобы вы тут дрались, – вставила Элла.

Они обернулись на нее.

– Она же правит теперь, не так ли? – сказала Матушка. – Придется ее слушаться.

– Я не буду соваться в город, – сказала госпожа Гоголь, не обращая внимания на вмешательство, – но Лилит моя.

– Нет.

Госпожа Гоголь сунула руку в сумку и достала тряпичную куклу.

– Видите?

– Вижу, – сказала Матушка.

– Кукла должна была изображать ее. Давайте это не будете вы.

– Уж извините, госпожа Гоголь, – твердо произнесла Матушка, – но я помню свой долг.