Век диаспоры. Траектории зарубежной русской литературы (1920–2020). Сборник статей

В данной главе был проанализирован контраст между ранними антологиями диаспоры, которые ориентировались в основном на читательскую аудиторию русского зарубежья, и постсоветскими антологиями, в которых доминировала идея предполагаемого «возвращения» этих произведений в национальное лоно. Антологии, созданные в диаспоре, заявили о сохранении русской поэзии за пределами России и предложили пространство, в котором могло бы найти свое выражение чувство общности, не определяемое национальными границами. Они утвердили существование сообщества, объединенного родным языком и общим культурным наследием, а также опытом создания новой жизни за рубежом и принятием разнообразия. Более поздние антологии, составленные для постсоветских российских читателей, представляют нацию в качестве важнейшего элемента, выдвигая на передний план воображаемое лингвистическое, культурное и национальное единство (одновременно как «воображаемое сообщество», так и политико-историческое сообщество). Андрей Пермяков сомневается в возможности создания всеобъемлющей картины русской поэзии «как явлени[я] непрерывно[го] в пространстве и времени». Поскольку попытки собрать все вместе начались сравнительно недавно, утверждает он, «наши многочисленные антологии существуют подобно светилам в очень разреженном пространстве, не формируя структурированного звездного скопления»428. Учитывая специфические условия, в которых возникали и развивались поэзия русской диаспоры и созданная в Советском Союзе русская поэзия, мы должны по крайней мере рассматривать возможность того, что эти звезды могут принадлежать одной и той же Вселенной, но они существуют в Солнечных системах, которые, вероятно, все еще находятся на расстоянии световых лет друг от друга.

Марк Липовецкий ВОЗМОЖНА ЛИ ДИАСПОРА В ВЕК ИНТЕРНЕТА?

Термин «диаспора» чрезвычайно широк в своих значениях, и все же у него есть границы. Как показал Роджерс Брубейкер, диаспоры традиционно отмечены такими чертами, как 1) «распространение в пространстве, связанное с пересечением государственных границ»; 2) «ориентация на реальную или воображаемую родину как авторитетный источник ценностей и идентичностей»; 3) «сохранение отчетливой идентичности по отношению к обществу (или сообществам) „хозяев“»429. Эти критерии вполне применимы к современным русским диаспорам, будь то в Европе, Америке, Азии или Австралии.

Рискну утверждать, что они также приложимы к кругу российской интеллигенции, относящей себя к либеральному лагерю и решительно не принявшей новый политический режим, который установился в 2012 году, расцвел в 2014‐м и затвердел в 2020‐м. Учитывая то, что именно эта группа наиболее активно пользуется возможностью путешествовать за границу и подолгу жить (а часто и работать) вне России, даже приложимость первого критерия из триады Брубейкера не кажется слишком большой натяжкой – именно в этом кругу преобладают профессиональные и полупрофессиональные путешественники. Что же касается двух других признаков диаспоры (ориентация на родину и сохранение границ), то они достаточно адекватно описывают идентификацию современных российских либералов, для которых обеспокоенность состоянием дел на родине неотделима от чувства отчужденности от большинства «хозяев» страны. Положение российских либералов внутри России сегодня сопоставимо с диаспорическим отчуждением русскоязычных эмигрантов, не разделяющих с большинством населения ни их ценностей, ни их дискурсов430.

В сущности, здесь очень пригодился бы термин «внутренняя эмиграция», не будь он скомпрометирован пейоративными контекстами. Состояние современных российских либералов глубоко перекликается с комплексами диссидентски настроенной интеллигенции 1960–1980‐х431, лишенной, впрочем, возможности путешествовать по белу свету. Тем не менее интернет и особенно развитие социальных сетей значительно изменили ситуацию. Чем? Тем, что обеспечили бесперебойное общение между двумя диаспорами – внешней и внутренней. Более того, это постоянное общение усилило их сходство, сформировав круги, участники которых могут жить как в России, так и за ее пределами, но их язык, ценности, дискурсы и даже шутки оказываются общими и постоянно обновляемыми. При этом синхронизируется не только интеллектуальная, но даже и эмоциональная жизнь: именно в социальных сетях обсуждаются острые темы, циркулируют обязательные к ознакомлению тексты, фильмы, мемы, новости; возникают дружбы и конфликты, начинающиеся онлайн и продолжающиеся в «реале». Близость ценностей и дискурсов легко преодолевает географическую дистанцию и служит надежной защитой от ценностей и дискурсов большинства (в России или другой стране, неважно). Эта общность даже важнее языковой, поскольку нередки сообщества, в которых обмен мнениями ведется как минимум на двух языках.