Век диаспоры. Траектории зарубежной русской литературы (1920–2020). Сборник статей

Дальнейший анализ стихотворений, в которых напрямую затрагиваются темы, связанные с Россией, выявляет достаточно разные результаты. В некоторых из них выражено чувство невосполнимой утраты либо описано существование вдали от дома. Неудивительно, что в антологии «Якорь», изданной первой, почти 40% стихотворений, темой которых является Россия, отражают подобную сторону эмигрантского опыта. Одно из стихотворений, созданное Раисой Блох, выражает глубокое чувство утраты в сдержанной и стоической манере, что напоминает ранние, дореволюционные стихотворения Анны Ахматовой. Поэтесса оказалась между необходимостью жить в настоящем и невозможностью забыть свою прошлую жизнь, безвозвратно утраченную. Стихотворение начинается следующими словами:

Принесла случайная молва
Милые, ненужные слова:
Летний Сад, Фонтанка и Нева.
Вы, слова залетные, куда?
Здесь шумят чужие города
И чужая плещется вода401

.

Возможно, не вызывает удивления и тот факт, что авторами стихотворений в «Якоре», чтение которых рождает чувства утраты и отчуждения, чаще выступают поэты старшего поколения. В то же самое время, в «Якорь» вошло больше всего стихотворений, в которых выражены долговременная привязанность к России и надежды на возвращение на родную землю (32%). Ни одна из последующих антологий не показывает подобного результата. «Якорь» также является исключением в том плане, что в стихотворениях отражены новые возможности, предоставляемые странами, в которых поэты находятся в текущий момент (25%). В связи с тем, что воспоминания о пути в эмиграцию еще свежи в памяти составителей и авторов стихотворений, следует ожидать, что темы, затронутые в первой антологии поэзии диаспоры, больше касаются проблем отъезда, попыток укорениться и размышлений о связях с тем, что осталось позади. После «Якоря», больше всего поэтических произведений, затрагивающих тему эмиграции как утраты, представлено в сборнике «На Западе» (31%), включая стихотворения Ивана Бунина «Потерянный рай», Дмитрия Мережковского «Иногда бывает так скучно», а также Ирины Кнорринг «Я уж не так молода, чтобы ехать в Россию», в котором она рисует свое безрадостное существование в эмиграции:

Жизнь прошаталась в тумане – обманчиво сером,
Где даже отблеск огня не сверкал вдалеке.
Нет у меня ни отчизны, ни дружбы, ни веры, —
Зыбкое счастье на зыбком и мертвом песке402

.

Только больничная койка и простой деревянный крест – все, что осталось ждать от будущего. В одном из стихотворений Лидии Червинской в антологии «На Западе» сравниваются уверенность и определенность в прошлом с ненадежностью существования в настоящем:

Когда-то были: родина, семья,
Враги (или союзники), друзья…

Теперь остались только ты и я.

Но у тебя и в этом есть сомненье403.

В изданной в послевоенное время антологии «Эстафета» в меньшей степени представлены стихотворения, затрагивающие тему утраты родины и оторванности от дома в настоящем. В ней вообще нет стихов, отражающих постоянную эмоциональную привязанность к России. Исключение составляют случаи, когда детство и природа вспоминаются с ностальгией, а также когда Россия изображается не как определенное место на карте, а как литературный образ, сконструированный посредством языковых средств и воображения. Если ностальгия и присутствует в стихотворениях, содержащих воспоминания о прошлом как болезненное напоминание об утраченном, то в более поздних антологиях она появляется чаще в тех стихотворениях, в которых память создает обнадеживающее чувство идентичности и преемственности. Антологии поэзии диаспоры не способны воссоздать родину либо заменить ее. Однако они могут стать пространством для «рефлексирующей» ностальгии, как определяет ее Светлана Бойм (в отличие от «реставрирующей» ностальгии, которая делает акцент на «национальном прошлом и будущем»). Рефлексирующая ностальгия связана с «индивидуальной и культурной памятью»; она «концентрируется на руинах, патине времени и истории, мечтах об иных местах и иных временах»404. По словам Слобин, литература предлагает диаспоре «пространство памяти»405. Возможно, это – рефлексирующая ностальгия, вызывающая чувство постоянной привязанности к «другому месту и времени» в России, о которой говорится в предисловии к антологии «На Западе», а также глубинная культурная память о контрасте между Россией и Западом, являющаяся фундаментом русской идентичности.