Век Филарета

       Двенадцать лет назад архимандрит Филарет приехал в Москву с ревизией, и тогдашний архипастырь, архиепископ Августин про­сил его совета, кого назначить наместником в лавру. Сам Августин благоволил к иеромонаху Ионе, некогда бывшему протоиереем университетской церкви. Филарету же Иона показался недоста­точно серьезным: писал неудобоваримые вирши, кои раздавал кому ни попадя, был чрезмерно словоохотлив, не хватало в нем монашеской сосредоточенности. И Филарет назвал иеромонаха Афанасия, хотя и неученого, но истинного аскета по духу. После назначения Афанасия Иона, которому место было уже обещано, обиделся чрезвычайно и, чтобы не дать выхода своему ропоту, наложил на себя обет полного молчания, который и выдержал в течение семи лет... Стало быть, хватало у него и твердости и сосредоточенности монашеской...

       Утверждал назначение государь по представлению Святейшего Синода, но решающее слово оставалось за московским митро­политом. Ошибиться легко, исправить ошибку будет трудненько... Владыка сделал свой выбор, но, опасаясь несовершенства своей человеческой натуры, решил ожидать знака Господнего одобре­ния. Ждать пришлось недолго.

       На Троицком подворье издавна привечали Божиих странни­ков. Монахи, идущие по

святым местам, находили приют по монастырям, юродивых принимали купцы и многие московские барыни, но и они, и многие иные шли к владыке Филарету. Редко просили хлеба или денег (хотя все это подавалось в воз­можном количестве) — просили благословения. Келейник обык­новенно после послеобеденного чая докладывал владыке, и тот выходил из своих покоев. Вот и 24 февраля, одолеваемый нелег­кими думами, митрополит вышел на крыльцо.

       Ожидавшая толпа надвинулась на него. Небольшого роста су­хонький старик (так выглядел он уже на пороге пятого десятка) быстро оглядел собравшихся, приметив и неизменных молодух, скор­бящих или о болезнях детей, или об их неимении; морщинистых старух, покорно несущих беды и горести и молящихся не за себя, а за детей, внуков, мужей; румянощеких молодцов, из которых кто хочет жениться, а кто избрать монашескую стезю; серьезных му­жиков, иные богомолье ровно привычную работу ладят, а иные — с горящими глазами, одолеваемы каким-либо духовным беспокой­ством; монахи и монахини из разных монастырей, хотя и негоже, что отпускают их, но и обойтись без сбора подаяний нельзя... Сол­даты. Торговые люди, в сторонке публика почище — чиновники, дворяне... Помоги им всем, Господи! Помилуй и сохрани!

       Владыка раздавал благословение, привычно замечая, как на морозе руку все сильнее начинает покалывать будто мелкими иголочками. Иным он говорил несколько слов, иных о чем-нибудь спрашивал. Подошедшего среди последних странника в бараньем полушубке и с котомкою за плечами он почему-то отметил.

       — Откуда, отец?

       — От Троицы,— ответил мужик и поднял на владыку глубокие темные глаза.— Там печаль. Скорбят все, а и гадают — кого при­шлешь к ним.

       — Я вот думаю...— неторопливо сказал митрополит, глядя на седую склоненную голову странника.

       Тот поднял голову и прямо взглянул на владыку.

       — А чего ж думать... Назначь нижегородского отца Антония. Ты знаешь его? — подался вперед Филарет.

       — Да слышал...

       — Ступай на кухню. Скажи, что я велел принять тебя и на­кормить.

       Владыка отпустил оставшихся баб и мужиков и вернулся в покои. Келейник с удивлением увидел на его лице улыбку, а владыка обыкновенно не позволял себе показывать свои чувства.

       Нерешительность и сомнения растаяли, ясность и покой пришли на сердце. В словах странника, вполне согласных с его собствен­ным мнением, Филарет увидел указание Провидения. Он сел к столу и достал из бювара лист бумаги...

       2 марта, в первый день Великого поста, взволнованный отец Антоний читал письмо московского митрополита: «Мысль, которую я вчера имел, но не успел сказать, сегодня, предварив меня, сказал мне другой, и сие внезапное согласие сделалось свидетельством того, что мысль пришла недаром. Сия мысль есть надежда, что при помощи Божией, благоугодно Богу и препо­добному Сергию можете вы послужить в его лавре, где упразднилось место наместника. Призвав Бога и взыскуя Его Воли, а не моей, приглашаю вас на служение сие. Да будет вам к приятию сего знания благим побуждением то, что это не ваша воля и что я вас призываю как послушник преподобного Сергия, который о вашем ему через меня послушании будет благий пред Богом о вас свидетель и за вас предстатель.

Филарет, митрополит Московский».

       10 марта Медведев прибыл в Москву. Монастырская братия, когда он причащал ее в последний раз, печалилась расставанию, но и радовалась за своего настоятеля.

Нижегородский преосвя­щенный Афанасий не осмелился противиться воле Филарета, и

увольнение отца Антония от должности было оформлено скоро. Сам же Антоний, получив благословение батюшки Серафима, обрел удивительное спокойствие. Воистину, не мы выбираем, но нас выбирает Господь.