Век Филарета

      — Ты мне нравишься, как и прежде! — решительно объявил Николай Павлович.— Ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе. Ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, избрал путь по своему произволу — на нем ты и уплати мне долг свой. Я даю тебе Сергиеву пустынь. Хочу, чтобы ты жил в ней и сделал из нее образ­цовый монастырь. Что скажешь?

       — Покоряюсь вашей воле, ваше величество.

       — Вот и отлично! А теперь пойдем к государыне, хочу ее удивить!

       Мало кто знал о любви государя к шуткам и розыгрышам, нередкою жертвою которых бывала императрица. Александра Федоровна будто и не старела, сохраняя все черты и привычки мо­лодости — веселость, доверчивость, легкомыслие, страсть к на­рядам и украшениям. В тот день она по положению выздорав­ливающей сидела в своей малой гостиной, закутанная в плед, и слушала чтение пустого, но милого французского романа. Читала статс-дама Юлия Федоровна Баранова, воспитательница царских дочек. Роман тянулся и тянулся, и Александра Федоровна уже боролась с дремотою, как вдруг распахнулась дверь и стремительно вошедший муж обратился у ней:

       — Вот, сударыня, иду по коридору и встречаю монаха. Он голодный, может, чаем напоите.

       Обе дамы приподнялись в некотором недоумении. Прежде государь незнакомых монахов не приводил. Что-то тут не то... Императрица была близорука, но из гордости лорнетом не поль­зовалась. Она сделала шаг к монаху, чтобы получить благосло­вение, и всматривалась в красивое, породистое, худое и бледное лицо с пугающей бородою.

       — Не узнаете? — весело спросил Николай Павлович.— Это же наш Брянчанинов!

       — Боже мой! — всплеснула руками Юлия Федоровна.

       —  Как вы изменились...— удивленно произнесла императри­ца.— Я рада вас видеть. Ники, я хочу, чтобы святой отец благо­словил детей.

       — Конечно! Конечно же, как мы с тобою некогда покровитель­ствовали милому мальчику — как давно это было!.. — так он теперь будет молиться о наших детях. Юлия Федоровна, приведите детей!

       Отец Игнатий от всего сердца благословил наследника, ве­ликого князя Александра, великих князей Константина и двух­летнего Николая, великую княжну Александру. Его пригласили к чаю, и вечер прошел для него в тесном кругу царской семьи.

       Когда отец Игнатий сказал владыке Филарету о своем новом назначении, тот призвал покориться воле Божией и благословил на новый подвиг.

       Троице-Сергиева пустынь, расположенная в девятнадцати вер­стах от Петербурга, находилась в самом плачевном состоянии. Монастырские здания от церквей до конюшни были запущенны и потихоньку разрушались. Вся братия состояла из восьми мо­нашествующих и трех послушников. Полное запустение господ­ствовало и в нравственном отношении. Распущенность и неб­режность проявлялись в богослужении. Соседство столицы и Пе­тергофа подкрепляло суетный и мирской дух обители.

       1 января 1834 года игумен Игнатий был возведен в сан ар­химандрита, а 5 января выехал в свою обитель в сопровождении верного друга отца Михаила Чихачева.

Глава 3

 ТРИУМФАЛЬНЫЕ ВОРОТА

 

       В ноябре 1834 года государь находился в Москве. Большой Кремлевский дворец перестраивался, в бывшем митрополичьем дворце, который велено было называть Николаевским, также еще не закончился ремонт, и Николай Павлович поселился на дальней окраине Москвы, вблизи Воробьевых гор во дворце Александрия, купленном в год коронации у графини Орловой.

       Дворец был назван в честь жены. Николай жалел об ее от­сутствии. Он все еще любил свою нежную и мечтательную прин­цессу Луизу, что не мешало ему во время долгих болезней им­ператрицы получать радости у cette chere Annette, Marie../ Этой дорогой Аннет, Мари (фр.)./ И по детям скучал тридцативосьмилетний император. Самое бы время ехать домой из нелюбимой Москвы, но он задержался по дороге с юга, ибо предстояло важное дело: во второй столице были воз­двигнуты Триумфальные ворота, открытие которых император намеревался почтить своим присутствием.

       Официально было объявлено, что сей памятник воздвигнут для упрочения в памяти потомства деяний государя Александра Павловича, однако на самих воротах не было никакого упоминания о покойном, равно как и знака о его деяниях. Согласно пожеланию Николая, ясно понятому начальником императорской квартиры графом Владимиром Федоровичем Адлербергом и переданному исполнителю Осипу Бове, ворота были украшены в мифологическо-аллегорическом стиле: воины в шлемах и туниках с копьями, Посейдон и богиня Ника, единороги и дельфины. Все это обильно было дополнено переплетениями лавровых и дубовых листьев.

       Сегодня рано утром Николай съездил посмотреть на ворота, поставленные на площади в конце Тверской, и они ему понра­вились. Он отправил флигель-адъютанта к московскому митро­политу с просьбой назначить время для молебна при освящении ворот в высочайшем присутствии.