Век Филарета

    — Ох, то-то и оно-то... Не обещаюсь, но попытаюсь умолить владыку. Вы только на глаза больше не показывайтесь. Обождите на дворе лучше.

    За обедом митрополит был ласков к отцу Леониду, расспра­шивал о здоровье матушки и дяди, которых знал, вдруг вспомнил детские свои годы, как сердечко замирало при пении колокола... Подали кофе.

    —  Ну, что у тебя? — повернулся он к секретарю, не пригла­шенному за стол.

    — Владыка, староста тот все сокрушается о своем промахе... Филарет нахмурил брови, и Святославский поспешил про­должить:

    — Он не смеет явиться, просит прощения, что не умел объ­яснить дело. Деньги приносил он не вам, а по случаю освящения храма — на горихвостовское заведение для бедных- духовного звания.

    — Это другое дело,— мягко сказал митрополит.— Пусть вне­сет. Приготовь консисторские дела, сейчас займемся... Ну, отче Леониде, поезжай к вечерне в Успенский, приложись к святыням. Да почиет на тебе благословение Господне!

    В кабинете владыка прилег на диван, а секретарь расположился за конторкой. От долгих стояний у Святославского постоянно болели ноги, но владыка никогда не приглашал его присесть.

    — Помощник старосты церкви Николы в Плотниках застал взломщика у церковной кружки, поставленной в ограде церкви.

    — Пиши. «Предписать, чтобы без нужды и дозволения кружку на улице не ставили... на соблазн вору».

    — О беглой девице Аграфене Никоновой. Бежала из москов­ского Алексеевского монастыря. Настоятельница в розыск не по­давала, ждет возвращения.

    — Место новое, видно, не приглянулось... Пиши. «Ждать беглаго, когда явится, так же странно, как после кражи ждать, чтобы вор принес украденное. Объявить розыск».

    — Дело диакона Ивана Васильева о произведении его в свя­щенники. Ему второй раз отказали, а он не хочет принимать диаконское место.

    — Дай посмотреть бумаги... Пиши. «Определение справедливо. Только все еще жаль упрямого человека, который немало уже зла сам себе сделал. Продолжаемое диаконом

упрямство оставить без наказания, потому что он со своим упрямством жалок».

    — Прошение священника из Можайска о разрешении соору­дить в храме новый иконостас.

    — Пиши. «Дозволить, с тем чтобы церковь не вводили в долг. И с поручением благочинному, чтобы над иконостасом не было резных изображений, и чтобы римских солдат не ставили рядом с ангелом под святыми иконами».

    — Бумага из министерства государственных имуществ о по­становке религиозного образования. Вы приказали отложить.

    — Помню. И кто только Киселева этим Вурстом прельстил!..

   Министра государственных имуществ Павла Дмитриевича Ки­селева владыка хорошо знал и уважал. Начатую им реформу одоб­рял, ибо миллионам государственных крестьян предоставлялись большие права, но вот создание так называемых «киселевских школ» встретил настороженно. Либеральный министр положил в основу обучения идеи немецкого педагога Вурста. Владыка про­читал переведенную на русский язык книгу Вурста и не обнаружил там в первых десяти главах никакого упоминания о Боге и царе. А книга-то — для начального обучения!

    — Пиши. «Успех обучения поселянских детей по старым пра­вилам был не скор и не обширен, но благонадежен и безопасен. Обучаемые духовенством дети охотно читали и пели в церкви, вносили в свои семейства чтение священных книг. От сего должно было происходить доброе нравственное и религиозное действие на народ, не возбуждалось излишнего любопытства или охоты к чтению суетному и производящему брожение мыслей... К учению крестьянских детей должно привлекать не поиски преимуществ и выгоды, не мечта стать выше своего состояния, а любовь к знанию. Отрокам следует давать и семейное и общественное вос­питание, а отроковицам только семейное. Нехорошо, когда жена будет себя считать ученее мужа...» Оставь это на завтра, устал я что-то. Скажи, чтоб подали чаю.

    — Владыко, вас опять Варфоломей дожидается... Я говорил ему, не уходит.

    Филарет коротко вздохнул:

    — Зови.

    Варфоломей приходился митрополиту дальним родственни­ком по материнской линии. Служил он пономарем в глухом селе за Талдомом и решился просить диаконского места. Филарет пред­ложил ему сдать экзамен, который родич и не мог выдержать, ибо не умел читать. Тем не менее Варфоломей твердо рассчитывал на родственное снисхождение высокопреосвященного. Следовало отказать, а владыка не любил огорчать людей.

   Варфоломей, невысокий, шустрый мужичонка в новеньком подряснике, с порога бухнулся на колени.

   —  Встань! — повысил голос Филарет. Не молод ведь, и се­мья...— Не могу я определить тебя во диакона, прости. Ты же ничего не знаешь!.. Проси у меня денег или чего другого — не откажу, а благости Святаго Духа дать не могут. Это будет святотатство и великий грех, за который я должен буду дать ответ пред Богом... Поди к секретарю.