Век перевода. Выпуск 2

В преддверьи трапезы внимания прошу к деревьям и кустам.
Вы все приглашены сопровождать меня в прогулке по садам.
И как гостям рекомендую вам отметить мой немного странный
образ жизни, обратите ваши взоры к соловьям и
к армии дроздов, вы слышите шипение, присущее дроздам?
Они грузны сейчас. Они волнуются в предощущеньи зла.
Ну, а цветы мои, мои цветы, мои цветы,
мясистого объятия которых вы скоро удостоитесь, навек.
О, мои цветы! Вы различаете дрожание цветов?

3

На золото заритесь по
ночам. На злато чужое по чужим
дворцам. Ваши змеиные язычки
перемалывали годами
зубы свои.
Помню подарок ваш,
гады, свившиеся
в клубок, вы мушиный яд
подарили, уста же роняли
мед. Помню вашу
похлебку, жижа стекала
с одежд, струя нечистот
на ложе, врезалось пение
в память, солнце, что поднялось
над вами, запомнился
бал.

4

Куда
пропали вдруг
веселые танцоры,
и сладкие мелодии, и хоры
на ветвях?
Зачем поблекли милые
плоды, и смех
умолк в кустах?

Как побелела глупая

рука!.. утихла ваша кровь…
Склонясь к земле,
почтением исполнен сад.
Теперь Messieurs, Mesdames,
a table, s'il vous plait[14].

И всё же я скажу вам кое-что еще:

С недоумением глядел

отряд моих дроздов
на вас, и выпала роса
тяжелая на вас — как послесловие
великих дел.

ДЖОН КИТС {126} (1795–1821)

La belle dame sans merci [15]

Ax, бедный рыцарь, что с тобой?
Ты бледен, краше в гроб кладут;
Засох на озере камыш
И птицы не поют.

Ах, бедный рыцарь, что с тобой?

Скитаешься, страданье для;
Полны у белок закрома,
И скошены поля.

Я вижу лилию во лбу,

В испарине ты занемог;
И слишком рано у тебя
Увяли розы щек.

Я встретил деву на лугах,

Дитя, волшебная краса,
Длинноволоса и легка,
И дикие глаза.

И усадивши на коня,

Я не сводил с нее очей;
Склонила голову она
И пела песню фей.

Я сплел ей девичий венок,

Запястья, пояс анемон,
И видел страсть в ее глазах,
И сладкий слышал стон.

Коренья пряные нашла,

И мед, и манник полевой,
И мне на языке чудном
Клялась в любви святой.

В чудесный грот меня ввела,

Вздохнула, и стекла слеза,
И поцелуем я закрыл
Печальные глаза.

И задремали мы во мху,

И видел я — о боль сама! —
Мой сон последний там в тени
Холодного холма.

Шли предо мною короли

И воины — бледны, слабы,
Вопя: «La belle Dame sans merci,
Мы все твои рабы!»

Мне снилась судорога губ,

Зловещего оскала тьма,
И пробудился я в тени
Холодного холма.

И потому я здесь пока

Скитаюсь, одинок и худ,
Хоть и засох уже камыш
И птицы не поют.

ВЛАДИМИР ЛЕТУЧИЙ {127}

ТЕОДОР КОРНФЕЛЬД {128} (1636–1698)

Песочные часы

ЗИГМУНД ФОН БИРКЕН {129} (1626–1681)

[Крест]

ИОГАНН КРИСТОФ МЕННЛИНГ {130} (1658–1723)

[Гроб на подставке]

РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ {131} (1875–1926)

Сонет