Веха

Потом он, продолжая ругаться, вышел из хаты, зло, хлопнув дверями. Я стал осознавать происходящее и, быстро сполоснув лицо холодной водой, проглотил свой завтрак, схватил свою сумку с учебниками, и выбежал из дома. Отец уже выезжал со двора. Я догнал их уже на улицы, и на ходу запрыгнул в телегу, где уже расположились все остальные. С маленькой Шуркой остался дед Иван, который появился у нас незадолго до нашего отъезда. После того, как он остался жить здесь, почти всё время проводил с нами.

Из всех оставшихся детей в нашей семье, не считая, Дуси, я стал самым старшим из сыновей, поэтому отец всё чаще и чаще, стал загружать меня работами по дому. Заниматься гусями уже должен был я, за кобылой тоже бегал я и, покормив её, запрягал в телегу, на которой отец уезжал на работу в колхоз. Не всегда, но бывали случаи, когда он подвозил нас до деревни, хотя это было очень редко, так как он уезжал всегда очень рано.

Дождей практически не было, только несколько раз прошли в конце апреля и начале мая, а потом установилась солнечная, и жаркая погода, которая простояла до осени. Мать хоть и радовалась тому, что дождь не наносит ущерба дому, но все очень желали именно его, понимая, что урожай зависит от той влаги, которая снизойдёт с небес.

Снова солома оказалась низкорослой, хотя травы с первого укоса было в достатке и мы собрали два стога, один из которых тут же спрятали на сеновале и чердаке. В середине июля кое-как залатали крыши, в первую очередь навес, где хранилось основное сено. Солому, которая осталась после ремонта крыш, мы уложили под навесом, а дрова решили сложить возле навеса, соорудив рядом с ним небольшой, односкатный, навес, прилепив его к основному.

Александр уже работал в школе учителем, и домой наведывался только на выходные, но летом почти месяц пробыл с нами. Помогал, конечно, и Василий, но ему уже самому надо было заготавливать и сено, да скотину держать. Поэтому без Сашки я бы с ума сошёл, так как от Ивана толку не было, хотя он и помогал, но за ним постоянно надо было присматривать. К работе он явно был непригоден, постоянно расшибал себе то лоб, то руку, то колени. Один раз так разбил нос, что пришлось бежать за матерью в колхоз.

Работы было масса, но мы, пацаны, всё равно находили порезвиться, покупаться в речке, благо погода была такая, что хоть живи в реке, чтобы не расплавиться. Бегали только в одних длинных трусах и за лето так загорели, что стали похоже на чёртиков. После того, как убрали урожай с полей, и свезли его на ток, где начался, обмолот зерна, я убегал туда по оставшейся стерне босиком. Любовь моя заключалась в том, что на наших полях было несметное количество пчёл, которые водились прямо в земле, образуя в ней свои гнёзда, похожие на большие коконы. Достав такой один, было достаточно, чтобы напиться этого жидкого и чудеснейшего нектара. Без укусов не обходилось, но мы мало обращали на это внимания.

На удивление, хоть и не было практически дождей, урожай был лучше, чем в прошлом году. В итоге мать с Дусей и с уже подросшей Ксеньей, насолили бочку огурцов, и бочку помидор, а уже ближе к зиме, целую бочку капусты с яблоками. Обожал! Я обожал эти яблоки в капустном рассоле! А какой рассол был от огурцов и помидор? Пальчики оближешь! Собственно им-то мужики и спасались после глубокого похмелья, выпивая чуть ли не вёдрами, отчего мать всегда ругалась с отцом, что помидоры и огурцы без рассола пропадут. Вообще на них было забавно смотреть, когда отец перепивал. Утром он ходил, как тень, ругаться на домочадцев у него сил не было, зато пил рассол, а на всё остальное даже не смотрел. Он всегда очень тяжело переносил похмелье, а на спиртное вообще не мог смотреть.

– Сколько раз я тебе, бестолковому говорила, что не пей много! – как всегда повторяла мать одно и то же и продолжала. – Чего тебе тягаться с остальными? Иван вон ведро выпьет, а утром по нему и незаметно, а ты до рвот дело! Ну, что это такое?

– Поговори мне ещё! – бурчал своё отец, недовольно, отвечая матери на её слова. – Давно не получала? Смотри, а то прилетит!

На что мать только улыбалась и, махнув рукой, уходила заниматься своим делом.

Наш Вася стал тоже баловаться этим делом и, всё чаще и чаще стал приезжать домой пьяным, в сопровождении жены, которая любила его. Добавив дома, начинал гонять свою Александру, которая прибегала к нам и пряталась за матерью. Он тогда начинал буйствовать, пока соседи, вместе с отцом, его не успокаивали. Утром он вставал, как ни в чём, ни бывало и, позавтракав, целовал свою жену, и снова уезжал с ней на работу. Самое интересное это то, что он никогда не болел с похмелья, и утром вставал как огурчик.

Я не понимал вкуса самогона, и всегда сторонился её, но бывали случаи, когда невозможно было не выпить. После этого мне было плохо, как, собственно и отцу. Александр тоже не любил пить, но компанию поддерживал, выпивая максимум стакан за вечер. Вообще в деревне пили почти все, включая и женщин. Дети тоже иногда пили вместе с взрослыми, но, в основном, только по большим праздникам.