Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: Там были не только чехи, но и русские белогвардейские отряды. То, что белые «братскими» комплексами не страдают, крестьянам еще только предстояло узнать, да и то не всем. А в Пермской губернии сплошь и рядом случалось так, что сход собирался обсудить вопрос мобилизации, но в результате принимал решение о восстании против советской власти.

Корреспондент: А как же братоубийственная война? Красные — они что, не русские? Где логика?

Е. Прудникова: Логика на другом корабле. Не забывайте, что большевистское правительство еще и хлеб забирало, а эсеры стояли за вольные цены. При таких мотивах можно и соседа Васю инородцем объявить.

Корреспондент: Эсерам легко — им же не надо кормить города!

Е. Прудникова: Да, они оказались в том же положении, что и большевики летом 1917 года, и оттягивались по полной. Они потом еще и не такого напридумывают. Одна программа «Союза трудового крестьянства» чего стоит!

Корреспондент: Это который в 1905 году?

Е. Прудникова: Нет, тот большой политикой не заморачивался, решал насущные вопросы. Впрочем, о «Союзе» чуть позже. Итак, в Пермской губернии восстание охватило 23 волости, в нем участвовало до 10 тысяч крестьян. В конце июля был создан районный военный штаб. Ну и мобилизация, естественно, была сорвана.

Корреспондент: Насчет братоубийства. Красных прогоняли или на вилы поднимали?

Е. Прудникова: С братоубийством было все в порядке. Только в селе Сепыч в первые дни мятежа убили 49 коммунистов и работников Совета.

Корреспондент: И долго это восстание подавляли?

Е. Прудникова: Вообще не пришлось. Едва вооруженные красные отряды появлялись на горизонте, «повстанцы» либо разбегались, либо выпускали арестованных и встречали красных хлебом-солью, выталкивая вперед связанных главарей.

Крестьянские мятежи того года имели некоторые общие, характерные черты. Они обычно вспыхивали при объявлении мобилизации — очень удобный момент, чтобы поднять массы. В руководстве непременно присутствовали представители сельской интеллигенции или офицеры (и те и другие эсеры — к бабке не ходи). Восстания имели небольшое, хорошо вооруженное и сплоченное ядро, крестьян же привлекали для массовки, не гнушаясь и «мобилизацией» в ряды восставших.

Корреспондент: Это как?

Е. Прудникова: А так. Приходят к тебе домой несколько вооруженных мужиков и говорят: иди с нами, а не пойдешь, тебя расстреляем и дом подожжем. Восставшие расправлялись с сельскими активистами и маломощными отрядиками местных властей, а при приближении более-менее значительных сил разбегались по домам — я не я, и лошадь не моя. Ну, а ядро и руководители обычно исчезали.

Корреспондент: Куда?

Е. Прудникова: К белым, куда же еще? Там были свои, эсеры. Или шли дальше воду мутить. Союзников-крестьян бросали на произвол судьбы. Здесь тоже присутствовал очевидный расчет: красные пришлют карательный отряд, расправятся с восставшими селами, не разбирая вины, обозлят и оттолкнут от себя население и тем приблизят свое падение.

Корреспондент: Расчеты не оправдались?

Е. Прудникова: Всякое бывало, но обычно не оправдывались. Красные проводили следствие и карали зачинщиков — обычно кулаков.

Корреспондент: Классовый характер?

Е. Прудникова: Вольные цены. Бедняку зачем воевать? Излишков у него нет, да и в армии ему хуже, чем дома, не будет. Хлебная монополия, изъятие хлеба били по кулаку, поэтому кулаки и организовывали восстания.

Большевикам не повезло — их мобилизация оказалась первой. Но потом крестьянину уже было с чем сравнивать. Как вы думаете, что сделал КОМУЧ, едва освоившись во властных креслах?

Корреспондент: Объявил мобилизацию?

Е. Прудникова: …и послал по деревням продотряды. И тут мужички почувствовали разницу. Красные все же больше агитировали, а белые при малейшем неповиновении присылали карательные отряды и вразумляли население порками и расстрелами. Были случаи, когда во главе отрядов нарисовывались помещики, недвусмысленно показывая, чья власть пришла. А тут еще самарское правительство заговорило о возобновлении войны с немцами. Так что, ощутив разницу на собственной шкуре, крестьяне и к мобилизации начинали относиться иначе. Например, в Мензелинском уезде Самарской губернии татарское население на первую красную мобилизацию ответило восстанием. А когда уезд всего несколько недель побыл под белыми, в Красную армию ушли почти все мужчины.

Впрочем, мобилизации объявляли все: красные, белые, повстанцы, даже бандиты, и те силой уводили людей в банды. И, как следствие, почти тут же началось массовое дезертирство. Причем большая часть дезертиров так и не добралась до фронта — удирали с призывных пунктов, из эшелонов или сразу же после получения оружия.

Корреспондент: Небось многие и в армию-то шли, чтоб винтовкой разжиться…