Великая Эвольвента

«Всё, что я видел за время своего шестидневного пребывания в Петрограде, – вспоминает Мейер о «февральских» днях, – привело меня к полному убеждению, что события, сопровождавшие великий переворот, возникли без чьего-либо сознательного руководства и подготовки (здесь и далее выделено мной. – В. С.), главным образом потому, что всеми слоями населения овладело чувство безнадёжности, злобы, нервной раздражительности, свойственное голодным и полуголодным людям, которое искало выхода. «Так жить нельзя», «существующая власть ничего не может сделать для улучшения положения народа». В Петрограде не хватало хлеба. …Революционное движение возникло неожиданно для всех, кто принял в нём участие. Но более всего оно было неожиданным для правительства и его петроградских органов!…Вообще, повторяю, переворот произошёл неожиданно для всех, потому что какое бы ни подготавливалось противоправительственное выступление, готовили его всегда тайные агенты, деятельность которых была хорошо известна Департаменту полиции, получавшему информацию от своих сотрудников – членов этих тайных организаций. Некоторые террористические акты удавались лишь тем организациям, число участников которых было невелико. Но обо всяком организованном выступлении Департамент полиции всегда был осведомлён заблаговременно, что и давало ему возможность предпринимать предохранительные меры для предупреждения или ослабления выступлений.

Полная неожиданность для властей выступлений, сопровождавших февральский переворот, доказывает, что в этих выступлениях противоправительственные организации никакой роли не играли, что начались они случайно. Случайно же и разрослись и приняли катастрофические размеры»! [103]

Вот такое наблюдение. Высказанное не одним только Мейером, оно (вовсе не опровергая участие «степного элемента») свидетельствует о мощной разрядке многовекового психического перенапряжения народа. Это перенапряжение не смог снять предвоенный период экономического роста России, но сумела буквально «вывести из себя» I Мировая война и её драматические следствия.

И всё же событие такого масштаба не могло быть «полной неожиданностью» для властей. Не могло просто «случиться», даже если таки случилось, ибо тогда и Реформацию следует связывать лишь с Тезисами Лютера, которые он «просто прибил» к дверям церкви в Виттенберге. Неслучайность произошедшего в России изобличает Л. Тихомиров, несколько иначе трактовавший события начала века. 9 сентября 1914 г. он пишет у себя в дневнике: «Что монархия погибла – это вне сомнения», а 5 октября 1914 г. уточняет: «Не знаю, чем кончится война, но после неё революция кажется неизбежной. Дело идёт быстрыми шагами к тому, что преданными династии останутся только лично заинтересованные люди, но эти продажные лица, конечно, сделаются первыми изменниками в случае наступления грозного часа».

Точно так оно и получилось. К примеру, на сторону революции перешла большая часть Центрального аппарата русской военной разведки во главе с генерал-лейтенантом Н. М. Потаповым. Сам же Потапов, в период 1901–1913 гг. награждённый пятью орденами Святых – Станислава, Анны и Владимира, начал сотрудничать с большевиками ещё до прихода их к власти. Отнюдь не спонтанное предательство начальника разведки говорит о том, что кое-кто «наверху» всё же был осведомлён о предстоящих событиях.

И всё же главной причиной политической катастрофы послужил исторически самоубийственный духовный разлад всех слоёв – и «простого», и «непростого» люда, который усугубило давнее к нему презрение со стороны привилегированного умствующего меньшинства. Оно и проглядело то, чего не знало…