Великая Эвольвента

Лишь после того как «новая вера» слилась с государством, православие заразилось многими болезнями и язвами последнего. Тогда как староверы, следуя заветам дедов и прадедов, являли единство веры не в государстве, а в Стране, т. е. в православном бытии («государство» изначально воспринималось ими как неизбежная, а потому необходимая данность). На Руси веками создавались звенья, образовавшие единство: православие – Страна – государство, в котором связь православия с государством осуществлялась опосредованно. Иначе говоря, связь веры с государством происходила через Страну. Граждане Московской (а до того Киевской) Руси жили в Стране, а служили государству, «центр» которого есть Страна, – и символизирующая, и являющаяся Отечеством русского народа. Когда же государство начало сливаться с религией, то прежняя «прямая» стала «гнуться» в дугу, а потом и вовсе образовала «треугольник» с неравными сторонами. Страна в нём едва угадывалась и, как суть Отечества, начала выпадать из исторического бытия России. А поскольку свято место пусто не бывает, «новая Россия» и разрешилась незаконнорождённым детищем – «петербургской монархией», ставшей во главе духовно деформированной Страны. В результате маленькая и чужеродная России «голова» увенчала гигантское тело государства, при ослабленной Стране имевшее туманные исторические перспективы. При воцарении новых правил церковной жизни и подчинении института Церкви государству от последнего были переняты и перенесены в жизнь функции духовного и физического подавления. В духовном бытии образовался провал… Вслед за «грешным миром» человек был признан средоточением неискоренимого греха. Считалось, что в душе «погрязшего во грехах» богоданные свойства могли лишь чадить. В пику господствующей православной идеологии в жизни и делах староверов приоритетными (по факту их «земного» участия) были отечественные ценности, в которых важную роль играло «отмеченное» Соловками социально-хозяйственное устроение. Это было вполне объяснимо, поскольку в подавляющем числе староверы духовно и этически были «центром» великорусского народа.

Что же произошло с Россией и народом, который Достоевский считал одним из самых религиозных? Откуда столь разительные перемены? Говоря коротко, от глубокого потрясения внутреннего бытия Страны, духовного разочарования и физического убавления русского народа.

Великий Раскол посредством духовного закрепощения людей породил в Стране разлад, внёс противоречия в бытие теперь уже «разного народа». Трудности сосуществования «нижних» и «верхних» слоёв общества усугубило окончательное прикрепление крестьян к земле «податной реформой» 1718–1724 гг. Впрочем, тому были объективные причины. Остановимся на них.

Климатические условия обширной России вынуждали к созданию жёсткого механизма внеэкономического принуждения. При отсутствии целостной хозяйственной и экономической модели государство остро нуждалось в гарантированном поступлении налогов. За слабостью центрального аппарата управления сбор налогов был передан в руки феодалов, которые, переписав крестьян, сделали их своей собственностью. К середине XVIII в. помещики получили полное право распоряжаться личностью крестьян и их имуществом, в том числе, как уже говорилось, без суда ссылать их на каторгу и в Сибирь. Крестьяне по своему социальному и правовому статусу были приближены к рабам, к ним относились как к «говорящей скотине». Крепостной режим, изолировав народ от общественной жизни, загнав его в нишу патриархальности и невежества, препятствовал проникновению культурных ценностей в народную среду и тормозил развитие имеющихся уже.

В созданной Петром системе закрепощения гражданского общества свободы были лишены фактически все, сверху донизу – от дворянства до «непутёвого» и «вольно гуляющего» люда.