Великая Эвольвента

Пройдёт не так много лет и официальную идеологию непротивленчества «до основания» разрушат следствия её – разбойная удаль разночинных ватаг, ведомых не верившими ни в Бога, ни в чёрта маргиналами, которых «усилит» осевшее кочевье. Добродушие и безропотность «некрасовских мужичков» сменит злоба иной политической реальности [77], которую олицетворяли озверевшие передоновы и сорвавшиеся с цепи шариковы, «перекрещенные» в очередную «веру» лукавыми швондерами.

Как оказалось, «проснулся» не тот народ… Духовная пустота и растерянность, приведя к неприятию «всего», подняла со дна российской жизни самые тёмные и низменные инстинкты! Питаемая ненавистью вечно обманутых именно тогда заявила о себе степная разнузданность, ставшая «душой» бесприютного и беспамятного люда. Эти свойства «двухсотлетних русских» отметил в письме к жене Пётр Столыпин: «Пугачёвщина растёт – всё уничтожают, а теперь ещё и убивают… Вчера в селе Малиновка осквернили Божий храм, в котором зарезали корову и испражнялись на образе Николая Чудотворца. Другие деревни возмутились и вырезали 40 человек. Малочисленные казаки зарубают крестьян, но это не помогает…». Нигилизм маргиналов «из народа» вылился в массовый террор, к русскому народу имевший лишь опосредованное отношение. За три года революции (1905–1907) было произведено 26 628 террористических актов, от рук бандитов погибли 669 человек, свыше 2 000 ранено! В 1907 г. князь Е. Н. Трубецкой, опасаясь очередного нашествия внешних недругов России, в статье «Два зверя» провидчески писал: «При первом внешнем потрясении Россия может оказаться колоссом на глиняных ногах. Класс восстанет против класса, племя против племени, окраины против центра… Зверь проснётся с новой, нездешней силой и превратит Россию в ад».

В обстоятельствах назревающей социальной и политической катастрофы Столыпина назначают премьер-министром. По приказу Николая II для борьбы с террористами были учреждены военно-полевые суды, террористов стали вешать и расстреливать. Но время было упущено…

Ф. Достоевский, наблюдая «знаки времени» десятилетиями ранее и тогда уже провидя структуру разрушения общества, – заносил в «Дневник писателя» (1876): «Интернационал распорядился, чтобы европейская революция началась в России. И начнётся… Ибо нет у нас для неё надежного отпора ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются…». Через два года в письме к царю Александру III (замечу, внимательно относившемуся к мыслям великого писателя) Достоевский делает упор на внутреннем единении всех социальных слоёв, как он справедливо полагал, – лишь в этом случае образующих единый народ: «Общество основывается на началах нравственных…

Национальная сила рождается тогда, когда народ невольно признаёт верхних людей с ними заодно» (здесь и выше выделено мною. – В. С.).

Но общество, как и «дух народный», не есть некая абстракция, способная легко материализоваться в политическое и социальное бытие. Делясь не только на слои, оно существует не по «слоям», а по тому, что скрепляет или разрушает его. Скреп, на что указывал Достоевский, не оказалось ни «внизу», ни «наверху». Гибнущее самодержавие было намертво слито с обращённым в касту дворянством, а народ шёл ко дну «своим путём»… О степени недоверия к правительству ясно говорят «народные» письма во II Государственную Думу. «Горький опыт жизни убеждает нас, – писали крестьяне деревни Стопино Владимирской губернии в июне 1907 г., – что правительство, веками угнетавшее народ, правительство, видевшее и желавшее видеть в нас послушную платёжную скотину, ничего для нас сделать не может. Правительство, состоящее из дворян и чиновников, не знавшее нужд народа, не может вывести измученную родину на путь порядка и законности». О полном незнании «верхов» свого народа, непонимании духа времени и политической ситуации свидетельствуют не имеющие под собой никаких оснований «политические мечтания» Николая II. Выраженные заурядной личностью, они, по всей видимости, находили от клик и в политическом окружении царя.

Ф. М. Достоевский

Военный министр России Алексей Куропаткин 16 февраля 1903 г. заносит в свой дневник: