Великая Эвольвента

С рубежа XVIII–XIX вв. следуя исторически ущербной геополитической стратегии расширения физических границ империи, самодержавие при недостаточном развитии мускулов приобрело чрезмерно лишний вес. Он был тем более ощутим, что «мышцы» Страны в лице народа держали на голодном пайке. Потому истощённый и исключённый из общественной жизни народ всё с большими оговорками мог служить империи мощной базой. Стремительно падал авторитет синодского православия. Уже иеромонах Серафим Саровский с горечью говорил об оскудении веры в России. Начавшись с головы, оно не могло не отразиться на душе, воле и жизни народа. У старца было время распознать очаги массового недоверия народа к светским властям и синодской церкви. Вглядываясь в происходившее инок, Серафим Саровский оставляет пророчество о будущем России. Являясь фактом духовной истории Страны, оно примечательно во многих отношениях:

Св. Серафим Саровский. Прижизненный портрет

«Мне, убогому Серафиму, Господь открыл, что на земле Русской будут великие бедствия. Православная вера будет попрана, архиереи Церкви Божией и другие духовные лица отступят от чистоты Православия, и за это Господь тяжко их накажет. Я, убогий Серафим, три дня и три ночи молил Господа, чтобы он лучше лишил меня Царства Небесного, а их бы помиловал. Но Господь ответил: “Не помилую их, ибо они учат учениям человеческим и языком чтут Меня, а сердце их далеко отстоит от Меня”. Далее ещё конкретнее: произойдет «великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты Разинский, Пугачёвский, Французская революция – ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдёт гибель множества верных отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей; осквернение церквей Господних; уничтожение и разграбление богатства добрых людей, реки крови русской прольются». «Когда Антихрист придёт и начнёт срывать кресты церквей, такая скорбь начнётся на Русской земле, что Ангелы не будут поспевать возносить к Господу души умерших» [80]. Реалии ближайших десятилетий, мягко говоря, не опровергли пророчеств св. Серафима.

И опять отступим на шаг. Видный славянофил Иван Аксаков упрекал духовного опекуна Страны (синодскую Церковь) в том же: «Святая Русь безнравственна, не творит ни добродетели, ни доблести, в высшем смысле этого слова». Аксаков сетовал на то, что верхи демонстрируют «поразительную неспособность, нравственную дряблость и духовную непроизводительность», а Вл. Соловьёв, наблюдая настроения народа, отмечал, что последний в лучшем случае ограничивается «домашним» или «храмовым» православием.

Справедливости ради скажем, что сами славянофилы сыграли двоякую роль в духовной жизни российской интеллигенции. С одной стороны, они немало способствовали пробуждению национального сознания русского общества, ибо поставили вопрос о национальном самоопределении и национальном призвании; с другой – в силу социального и правового неравенства, а также помещичьей оторванности от народа – они не стали и не могли стать властителями дум Страны в её духовной ипостаси. Разрываясь между двумя «любвями» – к народу и своему поместью, между «мужиком» и свечным заводиком, замкнутые на народной идее «по-немецки» и одеваясь настолько «по-русски», что, по меткому замечанию Герцена, «народ принимал их за персиян», славянофилы могли разродиться «немецкими» же детищами, коими были сентиментальное «кающееся дворянство» и неустанные «ходоки» из разночинцев. Через годы Н. Бердяев скажет об этом: «Святыня православия должна стать динамической силой истории», однако «славянофилы хотели навеки санкционировать православием безвластный, пассивный, неволевой характер русского народа». Это был жёсткий упрёк как исторически победившей в России синодской Церкви, так и самим славянофилам.

Ввиду того, что результаты «победы» говорили сами за себя, появились попытки переосмысления наиболее запутанных узлов истории Страны, включая табуированный. Александр Ельчанинов, после «Великого Октября» став иереем Ниццкого собора, с горечью констатировал: «Теперь только видим мы гибельное непонимание русского национального духа… Сюда относится… бессмысленное преследование старообрядцев, истребление их икон, запечатывание храмов, разрушение алтарей, престолов, иначе сказать, преследование самых верных носителей русского духа»! [81]

Трагическое состояние дел в России нацеливает наше внимание на важнейшие сегменты жизни Страны, из которых складывалось российское общество к началу XX в., а именно – на его духовно-нравственную ипостась.

То, что открылось св. Серафиму в келье, а святители наблюдали в храмах и церковной жизни, известный публицист М. Меньшиков ежедневно наблюдал в повседневном бытии.