Великая княжна в изгнании. Рассказ о пережитом кузины Николая II

Тем не менее он усваивал все с поразительной легкостью. В Лондоне он быстро выучился бегло говорить по-английски; в Париже стремительно овладел французским, который он когда-то знал, но забыл из-за недостатка практики; он замечательно вел переписку на обоих языках. В банке он трудился в бухгалтерии, где тоже чрезвычайно быстро овладел всеми премудростями. Он справлялся с работой в кратчайшие сроки. На новом месте, в моей мастерской, он получил необходимые книги и начал так хорошо, что бухгалтер мадемуазель Шанель, который пришел, чтобы дать ему несколько советов, заявил, что ему нечего сказать. Конечно, Путятину больше нравилось в «Китмире», где он был свободнее в своих передвижениях; и все же такая работа ему не подходила. Он был беспокоен, он жаждал деятельности, скучал по риску. Такие особенности его характера делали его жертвой мошенников, которые убеждали его, что у него талант к бизнесу. На него очень влияли слова тех, кого он считал своими друзьями; на самом же деле они манипулировали им в собственных интересах. Вскоре «Китмир» стал для него предлогом делать только то, что ему хотелось в данный момент.

Наш второй сезон, полгода спустя, стал еще успешнее первого – и принес еще большие испытания. Я снова брала слишком много заказов, и, хотя мы набрали еще работниц, рабочих рук по-прежнему не хватало. Продавщицы Шанель обрывали телефонные провода, требуя доставить вышивки в срок. Нам неоднократно повторяли, что клиенты жалуются и даже отменяют заказы. Когда я ходила к мадемуазель Шанель, мне приходилось выслушивать много неприятного в свой адрес. Продавщицы же так набрасывались на меня, что иногда мне приходилось прятаться от них в большом гардеробе в студии Шанель.

Мы стали получать заказы от покупателей, которые мечтали получить копии вышивок с моделей дома Шанель. Нам разрешили копировать вышивки для зарубежных покупателей, но мы не имели права продавать копии во Франции. Заказы от покупателей приносили большую прибыль, поскольку обычно они платили больше, чем модные дома.

Почти все покупатели приезжали из Америки, и именно через них я наладила там первые деловые связи. Насколько я помню, первый заказ поступил от нью-йоркского модного дома Курцмана. Покупатель заказал у нас несколько дюжин готовых блузок с вышивками. Задача была совершенно новой, а решать ее предстояло в короткий срок. Где искать мастериц, которые изготовили бы блузки? В конце концов я сшила их сама с помощью горничной-англичанки.

Через несколько недель я получила от Курцмана несколько вырезок из нью-йоркских газет и не сразу поняла, о чем в них писали. Позже я узнала, что это была обычная «реклама». Судя по всему, дом Курцмана сообщал своим клиентам, что они первыми будут продавать мои вышивки в Америке. Чтобы сделать их как можно более заманчивыми для публики, реклама была составлена весьма прихотливо. Вокруг объявления была рамка, в четырех углах которой красовались мои инициалы под короной. В тексте меня как создательницу блузок называли по имени, с титулом. Я была потрясена и огорчена. Я совершенно не разбиралась в особенностях рекламных объявлений и не могла понять, почему они упоминали мое имя в связи с продаваемыми мною товарами; кроме того, я боялась осуждения. Люди подумают, что мои товары покупают не благодаря их собственным достоинствам.

Еще одной клиенткой после рождения «Китмира» стала известная нью-йоркская портниха по имени Фрэнсис Кляйн. Она была одной из моих лучших покупательниц и хранила верность «Китмиру», пока я стояла во главе компании. Переехав из Парижа в Америку, я познакомилась с мисс Кляйн в Нью-Йорке. Мы разговорились, и речь зашла о моей бывшей мастерской. Очень быстро и верно оценив мое положение, она нарисовала ретроспективную картину нашей деятельности. Благодаря ей я увидела себя в совершенно новом свете – фигурой довольно печальной и достойной жалости. Она считала, что я упрямо боролась с явно неодолимыми препятствиями. У меня почти не было шансов победить, хотя мое предприятие само по себе было многообещающим. Будущее показало, что она была права.

Могу припомнить множество одновременно трогательных и забавных происшествий. Поскольку сама я была никудышной продавщицей, договариваться с покупателями я обычно поручала свекрови, а позже – управляющей. Однако один раз, когда я осталась одна, пришел американский покупатель, и мне пришлось самой его принять. Я спросила, что он хочет посмотреть, но вскоре заметила, что вышивки, которые я ему показывала, нисколько его не интересуют. Тогда я спросила, что у него на уме.

– Я вам отвечу, – сказал он. – Говорят, что во главе компании стоит великая княжна; как по-вашему, получится у меня с нею увидеться?

– Ну конечно, – ответила я, изо всех сил стараясь не рассмеяться. – Великая княжна – это я.

Бедняга не был бы так потрясен, если бы в него ударила молния. Порывшись в карманах дрожащими руками, он извлек пачку сигарет «Лаки Страйк».