Великая сила искусства (СИ)

– Ты прячешься сейчас. Думаешь, что ты в безопасности. Но это не так. Ты решил, что есть люди, которые спрячут тебя. Возможно, так и есть. Но почему ты думаешь, что ты отправился именно к тем людям?

Виктор Дарьевич отчетливо слышал улыбку в голосе Кристофа. Наверное, он получал удовольствие там, у себя, в радиорубке, склонившись над микрофоном в своем черном костюме, наслаждаясь каждым произнесенным звуком, когда приближал к микрофону губы, чтобы прошептать:

– Ты ошибся.

Что ж, у всех свои маленькие слабости.

Еще четыре человека остановились под динамиком, размахивая руками и строя предположения. Было видно, как люди в окнах один за другим брали телефонные трубки, звонили куда-то. Виктор Дарьевич отстранился от стены дома и побрел дальше по улице. На углу он встретил человека из Медкорпуса. Человек бдительным взглядом обводил дома, насторожившись, как служебная овчарка. Куртка на нем была расстегнута, под ней виднелся ремень с кобурой. Виктор Дарьевич кивнул и отправился дальше, и голос Кристофа разносился над его головой.

– Тебе давали шанс остаться в безопасности. Но предпочел не использовать его. И ушел туда, где ты открыт любой беде. Для любого взгляда. Чем это доказать? Тем, что я говорю с тобой. Я все еще вижу тебя, ты помнишь? И не только я.

Мимо, едва не сбив Виктора Дарьевича с ног, пробежали люди с невыразительными лицами, выдыхая облачка пара. Виктор Дарьевич напряг память – нет, лица были все незнакомые. Местные переполошились, значит. Ничего удивительного, если подумать. У Кристофа в его выступлении никакой конкретики не было, ни имен, ни дат. Мало ли, какие мысли всколыхнула его прочувствованная речь в головах у живущих в Городище фаланг и прочих причастных. У каждого фаланги должна быть кучка грязных секретов – своих ли, чужих. А где есть секреты, там есть и страх, что однажды они выплывут наружу.

Лишь бы только никто в Городище не сорвался. Лишь бы речь Кристофа не стала ни для кого последней каплей. Потому что если кто-то из местных под влиянием голоса по радио выхватит табельное оружие и начнет палить… и ладно, если в себя или в динамики, а если в окружающих? Нехорошо бы получилось, ох, как нехорошо, а у Виктора Дарьевича и без того хватило неприятностей за последние сутки.

Где же все-таки пациент?

Слева в отдалении раздались крики, завыла и замолчала, как будто опомнившись, сирена. Виктор Дарьевич подхватил полы пальто и побежал туда.

– Ты можешь сказать, что мои слова ничего не значат. Ты можешь забиться в свое убежище и надеяться, что те, кто ищет тебя, пройдут мимо. Ты можешь. Но не удивляйся, услышав поблизости цокот каблуков. Ты знаешь, где еще подковывают сапоги? Ты узнаешь.

Оказалось, что толпа собралась мгновенно – толпа всегда собирается мгновенно, когда не надо и когда выпадает шанс поглазеть на увечье или катастрофу. Катастрофа надвигалась, увечья были возможны.

В окне третьего этажа, на наружном карнизе стоял Лавр Сандриевич. Виктор Дарьевич узнал его крупную высокую фигуру. Халат на нем белел в подступившей темноте, как флаг капитуляции. Одной рукой он держался за оконную раму, в другой сжимал бумажные листки, которые шевелил свежий апрельский ветер. Виктор Дарьевич побежал вперед быстрее, проталкиваясь через толпу и нещадно пихаясь локтями.

– Лавр Сандриевич! – закричал он во все горло, закашлялся, но бесполезно – пациент не слышал.

Под окном уже стояли трое санитаров, «скорая» мигала огнями в переулке, тут же развили какую-то бурную деятельность люди с оружием, которые стекались под окно со своих постов. Неужели не взяли полотнище на такой случай? Говорила гэбня об этом? Или нет? Или да?.. А сверху, перекрывая галдеж, гипнотический голос Кристофа продолжал внушать: тебе не скрыться.

В собравшейся толпе мелькнуло знакомое лицо. Виктор Дарьевич поймал за локоть рабочего с радиостанции, которого видел в коридоре в первый визит, ткнул ему под нос жетон и рявкнул:

– Закругляйтесь! Все, хватит, выключайте!

Вроде бы тот понял. А может и не понял, и хотел только избавиться от бешеного доктора, но кивнул и куда-то отправился резвой рысью. Виктор Дарьевич протолкался еще ближе, задрал лицо туда, где на фоне темного неба и серой стены виднелась мощная фигура пациента.

– Лавр Сандриевич!

На этот раз он услышал. Посмотрел вниз, на желтом в свете ближайшего фонаря лице горели безумием темные глаза. Встретился взглядом с Виктором Дарьевичем, оттолкнулся рукой от рамы и шагнул – вниз, вниз, вниз. Люди внизу с криками прянули в стороны, раздался удар и хруст.

В этот миг голос Кристофа смолк. Сверху тихо планировали легкие белые листки, подгоняемые ветром.

Виктор Дарьевич оцепенел на секунду, а потом бросился к телу, яростно расталкивая зевак и разгоняя их волшебными словами «с дороги, я врач!». Подступы к Лавру Сандриевичу охраняли санитары – и на том спасибо, а то бы затоптали сердобольные граждане.