Великая сила искусства (СИ)

– Кепка Драмина… – в тон отозвался Валентин Ананьевич.

Юр Карпович молчал, только покусывал нижнюю губу.

Они еще раз переглянулись, и все четверо разразились хохотом, глупым, не к месту и не ко времени ржанием таврских жеребцов, и на миг показалось, что план может и выгореть.

***

Стол, за которым расселась гэбня Медкорпуса, когда их провели к назначенному кабинету, был длинный, полированный, светлый, так что в нем можно было, наклонившись, увидеть собственное отражение. Но наклоняться не хотелось.

Потому что напротив за столом сидело Радио в черном с головы до ног и смотрело на гостей. С недоверием? Доброжелательно? С угрозой? Понять было нельзя, потому что глаза Радио были скрыты под очками темного стекла. Привыкло, наверное, видеть мир в мрачных тонах.

– Если будет угодно, – сказал Врат Ладович, – позднее мы можем оформить встречу официально, задним числом.

Радио небрежно отмахнулось четырьмя руками.

– К лешему формальности, об этом потом.

И сразу стало легче дышать.

Потому что договориться с теми, кто свято чтит букву закона, у Медкорпуса в этот раз шансов не было. И нужны были те, кто, как говорил Валентин Ананьевич, «перечитал авантюрных романов». Или наслушался приключенческих радиопьес, что, по сути, то же самое.

– В общих чертах вы в курсе ситуации, – полувопросительно сказал Врат Ладович.

– В общих чертах, – согласилось Радио. – Но необходимы подробности, если, конечно, мы и правда собираемся сотрудничать.

Сейчас Виктор Дарьевич абсолютно точно знал, какой взгляд скрывают темные очки. Взгляд, полный профессионального любопытства. Да что там – он давно привык ловить такой же в зеркале, когда мыл руки, задумавшись над рабочей проблемой. Ловить – и распознавать. Он встречал его и у голов своей гэбни, и у активных сотрудников за работой, и у Моли, терзающей в пальцах очередную бумажку. И в последний месяц – у Кристофа. Жадный, цепкий, требовательный.

Виктор Дарьевич начал говорить, опуская только то, что касалось изобретения Лавра Сандриевича. К делу это не относилось, да и правильно сказал Врат Ладович – кто поручится, что это не бред сумасшедшего. Рассказывать пришлось неожиданно долго – самому Виктору Дарьевичу уже казалось, что суть этой истории должен знать каждый помощник младшего дворника, столько в последнее время ее мусолили, невозможно просто. Радио слушало, не перебивая – все четверо прекрасно умели слушать, так же как наверняка умели превосходно говорить. Тишину в паузах, когда Виктор Дарьевич останавливался, чтобы перевести дух и упорядочить мысли, нарушало только легкое постукивание: Радио задумчиво выбивало негромкую дробь кончиками пальцев по столешнице. Наконец, история подошла к концу, и Лавр Сандриевич в белом халате убежал в Городище, оставив за спиной гостеприимный Медкорпус и труп медбрата в кустах.

– Любопытно, – сказало Радио.

– Даже очень.

– Мы бы сделали из этого радиопьесу.

– В трех частях.

– Или в четырех.

– С приглашенными звездами эфира.

– Был бы грандиозный успех.

– Правда, фаланги бы обиделись.

– Но кто спрашивает мнения фаланг.

– Нет, превосходный сюжет.

– И отличное изложение.

– Спасибо.

– От всего сердца.

– От нашей гэбни – вашей гэбне.

– Остался только один вопрос.

– Причем здесь мы?

И стекла темных очков засверкали вопросительно.

– Есть основания полагать, – суховато сказал Юр Карпович, – что между лицами более высоких уровней доступа возникли разногласия. И камнем преткновения стал наш пациент. Поэтому мы не можем обратиться ни к фалангам, ни к подчиненным им лицам. С другой стороны, возвращение пациента является вопросом государственной безопасности. Поэтому мы решили обратиться за помощью к нейтральной стороне, которая и осознает важность события, и не находится в прямом подчинении у фаланг.

При желании Юр Карпович сам говорил, как диктор. И уж конечно, его формулировка звучала лучше, чем «мы уже не знали, куда пойти, и в отчаянии отправились на радиостанцию».

– Но мы ведь не государственная безопасность, – возразили с той стороны стола. – Нас не учили ловить сбежавших больных. Особенно агрессивных. Но если вы дадите карту и пистолеты, может, мы попробуем. В свободный час после вечернего эфира.

Здесь они лукавили, конечно. Если Медкорпус имел при себе специально обученных людей, то радио со своими архивами и поступающей отовсюду информацией просто обязано было держать маленькую личную армию. Интересно, подумал Виктор Дарьевич, их армия такая же твердолобая, как медицинская? Но сейчас от Радио требовались не пистолеты и уж тем более не пробежка по стройке за Лавром Сандриевичем.

– Больной – шизофреник, – сказал Виктор Дарьевич. – Параноидальный. Если в Городище он находится у человека, которому пока еще доверяет, то… при правильной подаче информации это доверие можно устранить. Тогда есть шанс, что пациент запаникует и попытается сбежать, а дальше уже наше дело. Вас мы просим донести информацию.

– Замечательно, – оценило идею Радио. – Вместо вечерних новостей: сдавайтесь, вы окружены! Несомненно, Бюро Патентов оценит изменения в программе.