Великие тайны русского престола

Неделю спустя, 19 октября: в вечернее кушанье указала, вероятно, ее величество государыня императрица пожаловать светлейшей княгине Голицыной 15 червонных, за кои червонные выпила она большой кубок виноградного вина.

В то же число положено в другой кубок 5 червонных, который она не выпила, и оные червонные отданы мундшенку Григорию Будакову; итого обошлось 20 червонных».

Секретарь саксонского посольства, Френсдорф, описывает утренние визиты Меншикова своей бывшей служанке, которую он застает еще в постели.

«Разговор, — пишет К. Валишевский, — неизменно начинается вопросом: „Чего бы там выпить?“ После того осушают несколько стаканчиков водки, и круговая идет до вечера; вино чередуется с простой и иностранными наливками».

«Несколько дней тому назад (дело было в 1726 году), — вторит ему А. Кампредон в своих „Мемуарах“, — после ужина разговор, обыкновенно не серьезный, перешел на маленькую княжну Наталью, умершую через несколько дней после царя.

Царица заплакала. Ее горе вызвало тяжелое молчание всего общества. Тотчас после ужина, прежде чем еще удалились не приглашенные, предоставив полную свободу небольшому числу гостей, остающихся на ночную вечеринку, продолжающуюся обыкновенно в последние шесть месяцев до девяти часов утра, граф Сапега, порядочный ветреник, всегда гонявшийся за весельем, взял стакан и крикнул громко: „Кто скажет `масса`“. Царица ответила „Топ!“ и, отерев слезы, осушила стакан вина».

Понятно, что там, где льется рекой вино, всегда пиршество плоти. И Екатерина буквально погрязла в любовниках. О чем весьма точно высказался тот же Кампредон.

«Меншиков только для совета, — проводил он градацию. — Ягужинский на все руки, и всякому приходит черед… Барон Левенвольд, кажется, пользуется наибольшим влиянием… Девьер принадлежит к явным фаворитам… У графа Сапеги тоже свое место. Это красивый малый, хорошо сложенный, в полной силе молодости. Ему часто посылают букеты и драгоценные вещи… Есть еще фавориты второго класса, но их знает только фрейлейн Иоганна, старая горничная царицы, ведающая ее развлечениями».

Примечательно то, ч то ни у одного современника вы не найдете даже намека на то, как императрица занималась делами. Зато все записки пестрят такими сведениями.

«14 октября 1725 г. — Царица Екатерина I продолжает с некоторым излишеством предаваться удовольствиям, до такой степени, что это отзывается на ее здоровье.

22 декабря. — Царице было довольно плохо после кутежа в день св. Андрея… Кровопускание принесло ей облегчение; но так как она чрезвычайно полна и ведет жизнь очень неправильную, то думают, что какой-нибудь непредвиденный случай сократит ее дни».

Датский посол Вестфаль высчитал количество венгерского вина и данцигской водки, потребленных за два года царствования, и получил сумму около миллиона рублей — недурная цифра для государства, общие доходы которого составляли всего около десяти миллионов.

Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что стиль жизни при новом царствовании производил впечатление вечного празднества, превращаемого, благодаря склонностям императрицы и традициям предыдущего царствования, в оргию.

Одним из основных, как тогда гвоорили амантов императрицы, был Рейнгольд Левенвольд. Он происходил из Люнебурга, служил в шведской армии, а после Полтавы перешел на сторону победителя.

Способный к интриге, он воспользовался герцогиней Курляндской, чтобы приблизиться ко двору, и служил ей, составив целую приверженную ей партию.

Анна Иоанновна постоянно нуждалась в деньгах, и ее друзья удовлетворяли ее требованиям, обирая ее сестер, и больше сех на этом поприще выделялся Левенвольд.

Получив за эти услуги право являться к герцогине в любое время, ловкий придворный сумел воспользоваться им для своей выгоды. Типичный представитель немцев, державшихся «тише воды, ниже травы», а при последующих царствованиях заявивших такие громкие притязания, Левенвольд старался всеми силами устроить свою карьеру.

Красивого, но ничтожного при его прекрасных манерах, тратившего на игру и другие прихоти большие суммы денег, получаемые от женщин, искусного устроителя праздников и интимных пирушек, его принял с распростертыми объятиями кружок, среди которого Екатерина вознаграждала себя за лишения минувших дней.

Он сделался ее возлюбленным наравне с Петром Сапегой. Именно с ним, принадлежавшим к одной из знаменитейших польских семей, в России появился новый вид авантюристов-перебежчикова.

Петр был сыном граф Яна Казимира Сапегаи — польского военного деятеля, который дослужился на российской службе до чина генерал-фельдмаршала.

После Полтавской битвы граф перешел на сторону Августа II, от которого получил амнистию, но затем вновь пытался поднять восстание против Августа II.

В 1708–1709 Ян стал великим гетманом Литовским. В 1720 обратился к А. Д. Меншикову с предложением заключить брак между своим сыном Петром и старшей дочерью Меншикова Марией Александровной.