Великие тайны русского престола

Ну, увидела меня Сашка-цыганка, повернулась и давай хохотать! „Все, — говорит, — поручик, кончилась власть светлейшего Алексашки! И Варваре твоей не завидую, прапрабабка моя всю власть ее себе теперь возьмет и употреблять будет… И попомни слова мои: двести лет могилу Меншикова разрывать да искать будут, однако же не найдут — унесут его воды ледяные, серые… И на том свете не видать ему покоя!“

Ну, тут я, братец мой любезный, как стоял, так и хлопнулся, лишившись чувств, словно красная девица. А когда оклемался, светало уже за окнами и ни цыганки моей, ни свечек ее в помине не было, только смолами колдовскими в зале все еще пахло. А денщик мой чуть ли не сутки спал, не просыпался.

Ну а спустя три дни Вас вместе со всем семейством и вправду без всякого на то предупреждения в Ранненбург по этапу».

Письмо это было написано в 1728 году и было доставлено в Березов, где год спустя умерли Меншиков и его дочь Мария, так и не ставшая императрицей.

Александр Данилович был похоронен рядом с церковью, срубленной собственноручно, опущен в вечную мерзлоту.

Могилу его забыли на сто лет. Но когда в Березове появился губернатор Батыш-Каменский, он, историк по образованию, решил эту могилу найти. И нашел с помощью столетнего старожила в 1825 году. Обнаруженный там покойник признан был князем Меншиковым.

Тем не менее, до 1842 года предположительная могила князя вскрывалось еще трижды. В конце концов, император Николай I направил губернатору письмо, в котором определил его действия как «неуместные».

В результате всех этих «раскопок» искатели пришли к выводу, что Меншиков захоронен у другой церкви. Более поздние раскопки ничего не дали.

В итоге историки пришли к выводу, что сбылось пророчество ведьмы-цыганки, могила светлейшего князя Меншикова размыта коварной и бурной рекой Сосьвой, а его останки покоятся и доныне в ледяных и темных ее водах.

Пауки в банке

Сразу же после смерти Петра в стане единомышленников императрицы начались скандалы. 31 марта 1725 года в жарком споре о внешней политике генерал-прокурор Ягужинский наговорил множество оскорбительных вещей Меншикову и генерал-адмиралу Апраксину. Меншиков вспылил и стал угрожать Ягужинскому арестом, после чего тот отправился в Петропавловский собор.

Он вошел в церковь во время всенощной, остановился рядом с правым клиросом и, обращаясь к гробу Петра, громко произнес:

— Мог бы я царю, пожаловаться, да не услышит он, что сегодня Меншиков показал мне обиду, хотел меня арестовать и снять с меня шпагу!

Скандал был страшный. Императрица была очень недовольна Ягужинским, и кто знает, чем кончилась бы эта эпопея, если бы герцог голштинский не выпросил у нее прощение генерал-прокурору с условием, что он извинится перед Меншиковым и генерал-адмиралом, что тот и исполнил.

Так временщик с первого же дня правления Екатерины показал всем, что с ним лучше не связываться. Возведение на престол Екатерины было спасением для светлейшего князя. Отнятие у него места президента Военной коллегии показало ему, что государь не собирался больше ограничиваться одними угрозами и денежными взысканиями по отношению к доставшему его своим воровством приятелю.

Теперь гроза миновала, поскольку на престоле восседала бывшая любовница временщика Екатерина, которая всегда защищала его перед царем.

Теперь императрица сделала его еще сильнее, нежели при покойном императоре, вернув ему почти сразу же место президента Военной коллегии.

И все же Екатерина оказалась дальновиднее своего бывшего, а может быть и нынешнего (кто знает?) любовника. Да, она потакала ему во многом, но далеко не во всем.

Вся беда Меншикова была в том, что он не знал чувства меры, и ему хотелось еще больше власти и больших почестей. Ему хотелось сразу же стать генералиссимусом, прекратить следствие по делу о его злоупотреблениях и получить Батурин, которого ему не дал Петр Великий.

Однако Екатерина, не желая дразнить и без того не спящую собаку, с этими милостями не спешила. Она прекрасно понимала, что враждебная ей сторона родовитых вельмож потерпела поражение, но она существовала и была сильна.

Ею было опасно пренебрегать, и еще опаснее было затронуть ее интересы. Ну а поскольку главным виновником неудовольствия этой партии был безродный выскочка Меншиков, то всякий шаг в его сторону вызывал раздражение у противной партии.

Более того, наглое поведение временщика толкало в эту партию и других людей, ранее от нее далеких и приверженных к Екатерине.

Императрица прекрасно понимала и то, что связанная с престолонаследием опасность устранена на время, но не уничтожена и по большому счету она обязана своим восшествием не своим «заслугам перед отечеством» и даже не малолетством великого князя, а так вовремя оказавшейся у дворца гвардии.

Не было для нее секретом и то, что в глазах огромного большинства народа именно внук Петра оставался законным наследником. А раз так, то партия родовитых вельмож будет иметь поддержку в этом большинстве.