Великие тайны русского престола

Понятно, что во главе войска должен был стоять искусный предводитель, каким являлся фельдмаршал Меншиков. И именно по этой причине он был необходим для партии приверженцев Екатерины и ее дочерей, поскольку никого другого нельзя было противопоставить предводителю Украинской армии князю Михаилу Михайловичу Голицыну. И не трудно понять ужас и раздражение сторонников Екатерины, когда они узнали о том, что светлейший изменяет всем им.

А он действительно изменял. Меншиков прекрасно понимал, что именно на него, самое видное лицо в противной царевичу Петру партии, была направлена ненависть приверженцев великого князя, к которым принадлежало народное большинство.

Конечно, он задумался. Да и как не задуматься, если в подметных письмах говорилось: «Известие детям российским о приближающейся погибели Российскому государству, как при Годунове над царевичем Дмитрием, учинено: понеже князь Меншиков истинного наследника, внука Петра Великого, престола уже лишил, а поставляют на царство Российское князя голштинского. О горе, Россия! Смотри на поступки их, что мы давно проданы».

Как это было не печально для власть имущих, но мысль о том, что преемником Екатерины должен быть Петр, не ослабевала в народе. Осенью 1726 года дело дошло до того, что в народе передавались слухи о том, что императрица поедет в Москву короновать внука, а архимандрит Нижегородского монастыря Исаия поминал «благочестивого великого государя нашего Петра Алексеевича» вместо «благоверного великого князя».

Его многократно пытались исправить, но всякий раз он с твердостью отвечал: «Хоть голову мне отрубите, но я буду так поминать, потому что он наш государь и наследник!»

Понимая всю сложность своего положения, Меншиков попытался заполучить Курляндского герцогства и таким образом обеспечить будущее своего семейства.

Как известно, он потерпел неудачу и должен был искать новый выход. И он нашел его. С помощью иностранцев, которые первыми и подсказали ему решение его неразрешимой задачи.

В то время Россия занимала видное место в европейской политике и оказывала заметное влияние на судьбы соседних держав. И конечно, их не мог не волновать вопрос о престолонаследии.

Особенно этот вопрос был важен для Дании. Вступление на русский престол герцогини голштинской грозило ей великой опасностью, в то время как царствование великого князя Петра сводило эту опасность к нулю.

Датский министр в Петербурге Вестфален целыми днями думал над тем, как возвести на престол великого князя Петра. В конце концов, он решил отнять у партии, враждебной Петру, Меншикова и заставить его действовать в пользу Петра.

Он не мог действовать сам и обратился к министру другого двора, интересы которого относительно престолонаследия в России совпадали с датскими интересами. Им был посланник цесаря, граф Рабутин. Тот встретился с временщиком и предложил ему подумать над тем, как выдать его дочь за великого князя.

Надо полагать, что Меншиков сразу же ухватился за это блестящее во всех отношениях предложение. Оставалось получить согласие императрицы на брак великого князя с княжною Меншиковой.

То, что он предает всех своих единомышленников, которые снова повисали над пропастью, мало волновало Меншикова. Становясь тестем будущего императора, он отделял себя от всех своих прежних сподвижников, которым по-прежнему грозила плаха в случае прихода к власти Петра II.

Чтобы еще больше упрочить свои позиции, он помирился и сошелся с князем Дмитрием Михайловичем Голицыным, бывшим киевским губернатором, умным и энергическим человеком, на которого особенно надеялись все недоброжелатели Меншикова. Пока еще за Меншикова был и вице-канцлер Остерман.

Сложно сказать, почему, но императрица согласилась на этот брак. По всей видимости, у нее просто не было другого выхода. Она понимала невозможность отстранить от престола великого князя в пользу одной из дочерей своих и полагала, что упрочивает их положение, соединяя с будущим императором человека, на признательность которого имела право рассчитывать.

Как бы то ни было, дело было решено в марте 1727 года и привело в ужас цесаревен и их приверженцев. Обе цесаревны бросились к ногам матери, заклиная ее подумать о гибельных следствиях сделанного ею шага.

«Птенцам гнезда Петрова», среди которых были такие влиятельные люди, как граф Толстой, Бутурлин, граф Девьер, Скорняков-Писарев, Нарышкин, князь Долгорукий и генерал Ушаков, подобные метаморфозы не нравились.

Положение осложнялось еще и тем, что всем им симпатизировал герцог голштинский, который спал и видел себя во главе Военной коллегии и главнокомандующим.

Конечно, они решили помешать браку великого князя с дочерью Меншикова и намеревались под предлогом воспитания, отправить великого князя за границу и уговорить императрицу назначить наследницей престола цесаревну Елизавету.

Толстой говорил императрице об опасности, какой императрица подвергает своих детей и своих самых верных слуг и пригрозил, что последние, не будучи в состоянии с этих пор быть ей полезными, принуждены будут ее покинуть.