Великие тайны русского престола

Именно при нем в придворной борьбе стал в таких широких масштабах процветать шпионаж и перлюстрация корреспонденции, которыми Бестужев владел в совершенстве.

Более того, никто лучше его не понимал пристрастий и пороков Елизаветы Петровны и умело пользовался ими. Один из своерменников даже утверждал, что канцлер изучал императрицу, как изучают историю или математику.

Он всегда знал, когда можно подойти к императрице с докладом, чтобы заставить ее слушать, а когда лучше удалиться. Он знал, как привлечь внимание легкомысленной Елизаветы, какие детали ей интересны, как незаметно вложить ей в голову нужную идею, а потом развить ее так, чтобы государыня считала эту мысль своей собственной.

Зная, что царица ленива и не любит читать документы, он писал на конверте: «Ея величеству не токмо наисекретнейшего и важнейшего, но и весьма ужасного содержания».

Только сделав такую приписку, он мог быть уверен, что любопытная царица конверт прочтет нужную ему бумагу.

Более того, он, словно на хорошо ему известном музыкальном инструменте, играл на осознании Елизаветой того, что она дочь Петра Великого и именно ей предназначено продолжить славные дела отца. Использвал он и то, что.

Кроме того, Бестужев играл и на том своеобразном интересе, который испытывала государыня к внешней политике.

Дворы Европы составляли в те времена своеобразную единую королевскую семью, раздираемую разногласиями. Это был мир, где жили и боролись друг с другом мадам де Помпадур, Фридрих II, императрица Мария-Терезия. Здесь властвовала интрига, сплетня, и царица отдавалась этому занятию с удовольствием.

Мир дипломатии представлялся ей огромным дворцом, в котором хорошо знавший все его входы и выходы Бестужев был ее проводником.

Все современники говорили, что Бестужев брал от дипломатов взятки. Не только брал, добавили бы мы, но и вымогал, жалуясь на беспросветную нужду.

Конечно, он не изобрел ничего нового, поскольку в то время многие видные государственные деятели состояли на содержании иностранных дворов.

Однако у Бестужева была своя тактика в этом наблагородном деле: он никогда не брал взятки у врагов (французов и пруссаков) и охотно принимал их от друзей (австрийцев и англичан).

Да и как было не поживиться за счет союзников, которые не без основания считали, что близость с Россией держалась именно на тех «подарках», которые они давали Бестужеву.

Но, если перефразировать Еклезиаста, время брать взятки и время расплачиваться за них. Правда, попался Бестужев не на взятках.

В конце пятидестях годов Елизавета много болела. На престол должен был вступить ее наследник, великий князь Петр Федорович. Он был поклонником прусского короля Фридриха II и лютым врагом Бестужева, который вел антипрусскую политику.

Канцлер решил не допустить прихода к власти Петра III и затеял интригу в пользу жены Петра, Екатерины Алексеевны. Но заговор раскрыли.

Утром 25 февраля 1758 года к канцлеру графу Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину приехал курьер и передал устный указ императрицы Елизаветы Петровны срочно явиться во дворец. Канцлер отвечал, что он болен. Все знали, чем болеет первый сановник России. По утрам он отчаянно страдал от похмелья, которое, как это непокажется странным, нисколько не сказывалось на его удивительной работоспособности.

Вполне возможно, что от последствий обильных возлияний он спасался каплями, которые когда-то изобрел и хранил в секрете. Эти капли назывались «бестужевскими» и, судя по поведению их изобретателя, действительно спасали его от тяжелого похмелья.

Курьер приехал к нему во второй раз. Бестужев, тяжело стеная, сел в свою карету и отправился к Зимнему дворцу. Майор гвардии арестовал канцлера и повез обратно домой под конвоем. Каково же было удивление Бестужева, когда он увидел свой дом, занятый гвардейцами, часовых у дверей своего кабинета, жену и семейство в оковах, на бумагах своих печати!

Впрочем, граф философски воспринял царскую немилость — он ждал ее давно. Чуткий нюх старого царедворца подсказывал, что уже наступило время подумать и о суме, и о тюрьме.

Почувствовав опасность, Бестужев уничтожил все свои бумаги, в результате чего один из следователей написал приятелю: «Бестужев арестован, а мы теперь ищем причины, за что его арестовали».

У Елизаветы и ее окружения остались одни не подкрепленные фактами подозрения. Чего, впрочем, было вполне достаточно, чтобы отправиться на плаху. Бестужева приговорили к смертной казни, но затем заменили казнь ссылкой.

Весьма интересен и приговор бывшему канцлеру, доказательств вины которого не было.

«Усли я, — говорилось в манифесте Елизаветы, — великая государыня, самодержица, вольная в своих решениях, наказываю бывшего канцлера Бестужева, то это и есть несомненное свидетельство его вины перед государством».

В деревне Бестужев отпустил бороду, бросил пить и, почитывая Библию, разбирал свою коллекцию медалей. В 1761 г. умерла императрица Елизавета, вступил на престол Петр III.