Великие тайны русского престола

Это ведь только так говориться «община», а на самом деле чересполосица с трёхпольем без права выбрать не только вид посева, но и срок обработки.

Да и зачем ломаться и вкладывать удобрения в участок, который скоро придется отдать в переделе бездельнику. И точит тоска сердце: не как улучшить свой надел, а как прихватить где побольше.

Что там говорить: заколдованный круг. Земля есть — и нет земли…

Был ли выход из этого самого заколдованного круга? Да, был! Молодой саратовский губернатор быстро понял: для России страшны не демонстрации образованной публики, не волнения студентов, не бомбы революционеров, не рабочие забастовки, даже не восстания на иных городских окраинах.

Именно обищна была причиной коренного неустройства крестьянской жизни и проходила трещиной в крестьянской душе. И исходная точка этой трещины лежала в невозможность подлинно владеть землёю. На пути к самому владению лежало общинное владение.

Что надо было сделать для спасения России? Только одно: успокоить эту самую крестьянскую душу. Как? Да не расстрелами, конечно, а открытием крестьянину пути свободного и умелого землепользования, которое и обильно бы кормило его и утоляло бы его трудовой смысл.

Сделать крестьян собственниками, фермерами, предпринимателями — и Россия станет несокрушимой на века! Вот о чем мечтал Петр Аркадьевич в отличие о психически ненормальных троцких и ульяновых, для которых Россия была только полигоном.

Царь был согласен. Пока согласен. Да и как не согласиться, когда еще полыхали помещичьи усадьбы, а войска продолжали стрелять в бунтовавших крестьян.

Конечно, Николай II имел все основания быть довольным результатами усилий своего министра. Да что там царь, дарования премьера оценила вся Россия.

При всех ярлыках, которые в разные времена навешивали на Столыпина, никто не посмел упрекнуть его в бесчестии, личной корысти, трусости, беспринципности.

Он был столь ярким человеком, что к нему нельзя было относиться безразлично. Или его уважали и преклонялись перед ним, или ненавидели до такой степени, что пытались уничтожить.

Образованность и ум, умение широко мыслить сочетались в нем с такими глубинными чувствами, как любовь к родине и готовность жертвовать всем ради ее благополучия.

О его личном мужестве ходили легенды. Он был бесстрашен, когда возникала реальная угроза для его жизни, и н Иллюстрацией к его понятиям о чести может служить нашумевший факт — брошенный им вызов на дуэль депутату Государственной Думы Ф. И. Родичеву, пустившему в обиход выражение «столыпинские галстуки».

Все та же статистика показывает, что в годы после принятия основных государственных актов, составляющих суть столыпинской реформы, последовал мощный подъем народного хозяйства, вызванный стремительными преобразованиями на селе.

Главный итог столыпинской реформы подвел журнал «Вестник сельского хозяйства» за 1910 год. «Мысль, — писал он, — разбужена, вытолкнута на новую дорогу».

Звезда Столыпина взошла на российском политическом небосклоне не случайно. Он был востребован историей именно в столь драматический момент, потому что лучше, чем кто-либо другой, был способен помочь России, а вернее, спасти ее, вывести с минимальными потерями из грозных общественных катаклизмов.

Сколько раз на него покушались! Дом взорвали, дочь искалечили. А он работал. Еще бы немного, но… не судьба…

И не его вина, что этого не случилось… Слишком уж многим он поперек дороги встал — и правым, и левым, и самому царю. И погиб от руки революционера Богрова, когда его отставка все равно уже была предрешена царем…

Мы не случайно говорили о том, что царь был доволен результатами работы своего премьера, но не самим премьером. Как и всякая бездарность, Николай II не терпел в своем окружении ни людей с твердым характером, ни тех, кто превосходил его умом и широтой кругозора. Он считал, что подобные лица «узурпируют» его власть, «оттирают» самодержца на второй план, «насилуют» его волю.

Именно поэтому не пришелся ко двору С. Ю. Витте, а теперь наступала очередь второго по величине государственного деятеля России начала XX века — П. А. Столыпина.

Да, все было именно так, и «дорогой» Столыпин в какой-то момент начал мешать царю. С беспорядками и террором было покончено, экономика процветала, и независимый премьер был больше не нужен.

Реформы, задуманные им, не грозили устоям самодержавия, но революция была побеждена, и, как считали Николай II и его подсказчики из Совета объединенного дворянства, побеждена навсегда, а посему никаких реформ не требовалось вообще.

С начала с 1909 года начались мелкие, но систематические придирки и всевозможные жалобы и наговоры крайне правых царю на главу правительства.

Сыграло свою роль и то, «святой старец» Г. Распутин, несколько вертевшийся при дворе, к этому времени уже приобрел значительное влияние на экзальтированную царицу.

Скандальные похождения «старца» заставили Столыпина попросить царя выгнать Распутина из столицы. Вот тогда-то тот и произнес свою печально знаменитую фразу.