Великий Гэтсби (The Great Gatsby)

Before me stretched the portentous, menacing road of a new decade.	Впереди, неприветливая и зловещая, пролегла дорога нового десятилетия.
It was seven o'clock when we got into the coupe with him and started for Long Island.	Было уже семь часов, когда мы втроем уселись в синий "фордик" и тронулись в обратный путь.
Tom talked incessantly, exulting and laughing, but his voice was as remote from Jordan and me as the foreign clamor on the sidewalk or the tumult of the elevated overhead.	Том говорил без умолку, шутил, смеялся, но его голос скользил, не задевая наших мыслей, как уличный гомон, как грохот надземки вверху.
Human sympathy has its limits, and we were content to let all their tragic arguments fade with the city lights behind.	Сочувствие ближнему имеет пределы, и мы охотно оставляли этот чужой трагический спор позади вместе с отсветами городских огней.
Thirty-the promise of a decade of loneliness, a thinning list of single men to know, a thinning briefcase of enthusiasm, thinning hair.	Тридцать - это значило еще десять лет одиночества, все меньше друзей-холостяков, все меньше нерастраченных сил, все меньше волос на голове.
But there was Jordan beside me, who, unlike Daisy, was too wise ever to carry well-forgotten dreams from age to age.	Но рядом была Джордан, в отличие от Дэзи не склонная наивно таскать за собою из года в год давно забытые мечты.
As we passed over the dark bridge her wan face fell lazily against my coat's shoulder and the formidable stroke of thirty died away with the reassuring pressure of her hand.	Когда замелькали мимо темные переплеты моста, ее бледное личико лениво склонилось к моему плечу и ободряющее пожатие ее руки умерило обрушившуюся на меня тяжесть тридцатилетия.
So we drove on toward death through the cooling twilight.	Так мы мчались навстречу смерти в сумраке остывающего дня.
The young Greek, Michaelis, who ran the coffee joint beside the ashheaps was the principal witness at the inquest.	На следствии главным свидетелем был молодой грек Михаэлис, владелец ресторанчика у шлаковых куч.
He had slept through the heat until after five, when he strolled over to the garage, and found George Wilson sick in his office-really sick, pale as his own pale hair and shaking all over.	Разморенный жарой, он проспал до пяти часов, потом вышел погулять и заглянул в гараж к Джорджу Уилсону. Он сразу увидел, что Уилсон болен, и болен не на шутку - его трясло, лицо у него было желтое, одного цвета с волосами.
Michaelis advised him to go to bed, but Wilson refused, saying that he'd miss a lot of business if he did.	Михаэлис посоветовал ему лечь в постель, но Уилсон не захотел, сказал, что боится упустить клиентов.
While his neighbor was trying to persuade him a violent racket broke out overhead.	Пока они спорили, над головой у них поднялся отчаянный шум и грохот.
"I've got my wife locked in up there," explained Wilson calmly.	- Это моя жена, я ее запер наверху, - спокойно пояснил Уилсон.
"She's going to stay there till the day after to-morrow, and then we're going to move away."	- Пусть посидит там до послезавтра, а послезавтра мы отсюда уедем.
Michaelis was astonished; they had been neighbors for four years, and Wilson had never seemed faintly capable of such a statement.	Михаэлис оторопел; они прожили бок о бок четыре года, и он бы никогда не поверил, что Уилсон способен на такое.