Великий Гэтсби (The Great Gatsby)

For a moment the set of his face could be described in just that fantastic way.	При всей фантастичности этого определения, в тот момент лучшего было не подобрать.
It passed, and he began to talk excitedly to Daisy, denying everything, defending his name against accusations that had not been made.	Это длилось ровно минуту. Потом Гэтсби взволнованно заговорил, обращаясь к Дэзи, все отрицал, отстаивал свое доброе имя, защищался от обвинений, которые даже не были высказаны.
But with every word she was drawing further and further into herself, so he gave that up, and only the dead dream fought on as the afternoon slipped away, trying to touch what v/as no longer tangible, struggling unhappily, undespairingly, toward that lost voice across the room.	Но она с каждым его словом все глубже уходила в себя, и в конце концов он умолк; только рухнувшая мечта еще билась, оттягивая время, цепляясь за то, чего уже нельзя было удержать, отчаянно, безнадежно ловя знакомый голос, так жалобно звучавший в другом конце комнаты.
The voice begged again to go.	А голос все взывал:
"Please, Tom!	- Том, ради бога, уедем!
I can't stand this any more."	Я не могу больше!
Her frightened eyes told that whatever intentions, whatever courage she had had, were definitely gone.	Испуганные глаза Дэзи ясно говорили, что от всей ее решимости, от всего мужества, которое она собрала в себе, не осталось и следа.
"You two start on home. Daisy," said Tom.	- Ты поезжай с мистером Гэтсби, Дэзи, - сказал Том.
"In Mr. Gatsby's car."	- В его машине.
She looked at Tom, alarmed now, but he insisted with magnanimous scorn.	Она вскинула на него тревожный взгляд, но он настаивал с великодушием презрения:
"Go on.	- Поезжай.
He won't annoy you.	Он тебе не будет докучать.
I think he realizes that his presumptuous little flirtation is over."	Я полагаю, он понял, что его претенциозный маленький роман окончен.
They were gone, without a word, snapped out, made accidental, isolated, like ghosts, even from our pity.	И они ушли вдвоем, без единого слова, исчезли, как призраки, одинокие и отторгнутые от всего, даже от нашей жалости.
After a moment Tom got up and began wrapping the unopened bottle of whiskey in the towel.	Том взял полотенце и стал снова завертывать нераскупоренную бутылку виски.
"Want any of this stuff?	- Может, кто-нибудь все-таки выпьет?
Jordan? ... Nick?"	Джордан?... Ник?
I didn't answer.	Я молчал.
"Nick?"	Он окликнул еще раз:
He asked again.	- Ник?
"What?"	- Что?
"Want any?"	- Может, выпьешь?
"No ... I just remembered that today's my birthday."	- Нет... Я сейчас только вспомнил, что сегодня день моего рождения.
I was thirty.	Мне исполнилось тридцать.