Великий Моурави 1

Русудан мрачно улыбнулась.

- О свадьбе княжны Русудан Эристави Арагвской и азнаура Георгия

Саакадзе долго будут помнить царский и княжеские замки. К вам перехожу,

Дато...

Она села и тихо провела рукой по упрямому лбу. Дато с робостью

рассматривал застывшее лицо Русудан... "Такой только царицей или женой

Георгия Саакадзе быть", - подумал он и со стыдом поймал себя на мысли:

Русудан - единственная женщина, в которую он бы не смог влюбиться.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Простота приемов, сравнительная доступность, откровенность совещаний и

своеобразная патриархальность царского быта ушли в прошлое вместе с

Георгием X.

Шадиман, подражая роскоши персидского двора, резко изменил жизнь замка.

С детства привив Луарсабу любовь к блеску, восточной изнеженности и

церемониям, он легко добился замещения придворных должностей более блестящими

княжескими фамилиями. Только начальником метехской стражи, в должности,

занимаемой по наследству, по-прежнему остался князь Баака Херхеулидзе.

Шадиман строго подобрал новую свиту.

Луарсаб для молодых князей ввел особое украшение из драгоценностей:

розы прикалывались алмазной булавкой, на папахах блестели драгоценные камни,

на груди монисто. Подражая ему, молодые князья стали носить на мизинце

правой руки сапфир.

Замок заново выкрасили в цвет изумруда с белым, слуги Луарсаба получили

одинаковую с цветом замка одежду. Покои Луарсаба украсились шелковыми

керманшахскими коврами. На стенах ожила живопись Ирана, Индии и Аравии.

Кватахевские художники неустанно украшали стены фресками.

Час еды Луарсаба извещался сазандарами, час выхода из покоев боем в

медный дапи, час сна - свирелью, после чего в замке не смели громко

разговаривать. Луарсаб, восхищенный железной рукой Шадимана, охотно сбросил

скучное бремя царских дел на его плечи. Только подпись по осторожному совету

Баака оставил за собой: нехорошо подвергать подданных сомнениям в подлинных

желаниях царя.

Такой мерой Баака надеялся ущемить безграничную власть Шадимана.

Похорошевшая Мариам, всецело подчиняясь Шадиману, поспешила многое

изменить в обычаях Метехи. Каждое воскресенье из-за траура устраивался только

малый пир, приглашалась преимущественно молодежь. По прихоти царицы княжны

стали надевать на голову золотые обручи, унизанные драгоценными камнями:

лучше глаза видны. Замелькали пестрые платья и расшитые багдадским бисером

бархатные туфли. Танцовщицы звенели восточными ожерельями. Охоты, турниры,

состязания - все это процветало ради отвлечения Луарсаба от запутанных дел

Картли.

Придворные поняли намерения Шадимана, и молодой царь не имел времени

думать. Княгини, отчасти из желания угодить Мариам, но больше из тщеславия,

не были строги к красавцу. Отличавшийся большим умом, юмором, любезностью и

ловкостью, царь без труда побеждал сердца гордых аристократок, но не менее

быстро охладевал к легким победам. Лишь две красавицы неотступно занимали

воображение Луарсаба. Опьяняющая Гульшари, воспеваемая поэтами: "...Очами

нежная и приятная, с длинно-густыми, амброю покрытыми волосами..."

Властолюбивая Гульшари решила всеми способами добиться первенства в

Метехи.

Желание постоянно видеть Гульшари вынудило Луарсаба пойти на

несправедливость и назначить Андукапара Амилахвари начальником замка Метехи.

Обиженный Газнели, не пожелав остаться только советником, удалился с Хорешани

в свое имение.

Княжна Нестан Орбелиани привлекала царя не только необыкновенной

красотой. Ее тонкий ум и завет Тинатин имели большое значение в неизменной

нежности Луарсаба.

Обе гордые красавицы не желали легкой победы и стремились овладеть

всецело изменчивым сердцем царя...

Луарсаба приятно волновала взаимная ненависть соперниц, и, не уверенный

в своем чустве к обеим, он веселился, усиленно разжигая вражду своим

непостоянством.

Замок, заинтересованный исходом борьбы, с нетерпением ждал развязки.

Но Луарсаб только веселился. Где-то глубоко в душе юного Луарсаба дремал

чистый образ, не искушенный интригами замков. "Но, - думал Луарсаб, - царям

не суждено быть бескорыстно любимыми".

Шадиман, полновластный хозяин Картли, погрузился в трясину

государственных дел. Под давлением его железной руки все грузинские царства

и княжества объединились в военный союз.

Блестящий съезд грузинских царей и владетелей состоялся в

первопрестольном Мцхета. И снова Сватицховели затрепетал сотнями огней,

свисающих сине-желтыми языками из гроздей оленьих рогов. Белый трон

Багратидов на четырех изящных колоннах с высокой башенкой, изрезанной

полоской узких окон, и высоким крестом сиял фиолетовым бархатом и темным

золотом.

Рядом мрачный каменный трон католикоса - глубокая ниша с каменным

сидением, с тупым конусообразным сводом, с темными фресками. На тяжелой

золотой ризе католикоса блестели алмазные кресты.

Между двумя рядами колонн просвечивали фрески: грузинские цари в

воинственных одеждах, сцены посвящения царя Мириана в христианство и древние

надписи. Могила Царя Вахтанга Горгасала напоминала о "суете сует" земной

жизни, но библейская мудрость не охлаждала блестящих царей, скрещивающих

мечи в клятве верности у священного столпа.