Великий Моурави 6

Юсуф молча выровнял коня и, сопровождаемый понурым слугой, последовал

за "барсами". Развлекая лекаря, Гиви

с любопытством расспрашивал, как живет он в Иране, богатеет ли по-прежнему на

милостях шаха Аббаса, выстроил ли еще

дом, как хотел? Лекарь нехотя отвечал.

Изумился и Саакадзе: "Неужели безобидный лекарь стал лазутчиком?" Но,

помня обычай, воздержался от вопросов

и пригласил войти в шатер для отдыха и еды. Эрасти, поняв Моурави, увел слугу к

себе и угостил так, что тот, забыв все на

свете, уснул.

Вскоре хеким Юсуф с кубком в руке опустился по одну сторону черной

бурки, Георгий Саакадзе - по другую.

"Барсы" образовали полукольцо.

- Говори, хеким! - строго сказал Саакадзе. - Почему ты, придворный

лекарь шаха Аббаса, тайно вступил на

турецкую землю?

- Но ты не турок, Непобедимый, ты гурджи.

- Я Моурав-паша! Заметил у входа три бунчука? Как гурджи я не трону

тебя, как трехбунчужный паша - я должен

знать правду. Что заставило тебя пойти на риск и пробираться в Токат? Говори,

ничего не утаивая!

- Я люблю странствовать, Непобедимый!

- Сейчас война. Странствуют только безумцы и лазутчики. Ты не дорожишь

головой... Говори, что случилось в

Иране? Почему Иса-хан и Эреб-хан не среди войск? Если ты лазутчик - разоблачу!

Если ты беглец - окажу помощь.

Выбирай!

- О сардар, - торопливо проговорил лекарь, - умерь свой гнев.

Случилось... Тот, кто дал тебе звание Непобедимый,

покинул землю ради седьмого неба справедливого аллаха!

- Что-о?! Шах Аббас... Умер?!

- Мохаммед свидетель, это истина.

Саакадзе не мог сразу осознать эту весть, такую неожиданную и столько в

себе таящую: "Нет больше шаха Аббаса!

Притеснителя многострадальной Грузии! Открыт путь в завтрашний день, где ждет

счастье борьбы и сладость победы, где

потянутся к солнцу новые всходы и запылают очаги, где разольются песни радости и

зацветут цветы любви и где жизнь

скинет с себя чадру полувекового кошмара!"

- Кого объявил наследником шах?

- Сэма-мирзу.

- А кто сейчас правит Ираном?

- Мертвый шах Аббас.

И лекарь рассказал подробно обо всем, что произошло в Мазандеране.

Какая-то мысль осенила Саакадзе, лицо его преобразилось; крупно шагая

между полотняными стенами шатра, он

что-то напряженно обдумывал.

Не желая мешать ему, "барсы" замолчали. Дато стряхнул со лба холодный

пот. "Странно, - думал он, - почему в

этом году случается столько непредвиденного? Вот Зураб... Ну, его смерть можно

понять. Чтоб высоко взлетать, нужны

подходящие крылья, а не хвост шакала. Крылья!.. Хосро-мирза сейчас царь

Картли... Чтоб согнать, его с трона, надо

победить шаха Аббаса, а он ускользнул в ад. Доберемся ли мы до Картли? Не

завершается ли последняя страница Книги

судеб?"

- Что с тобою, Дато? Почему стонешь?

- Шаха жалко, Георгий... Хотя бы еще год прожил.

Саакадзе шепнул "барсам" по-грузински:

- После хекима - военный разговор и в путь! - и вновь опустился на

бурку.

- Так ты говоришь, на престол Ирана взойдет Сэм-мирза?

- Мохаммед свидетель, это истина.

- Жестокий рок довлеет над Тинатин-Лелу! Как теперь надо бояться ей за

маленького Сефи-мирзу.

- Видит пророк, уже не надо.

- О Юсуф, ты хочешь сказать, что...

- Ага Дато, зачем аллах не уничтожит шайтана, нашептывающего только

плохое? Сэм-мирза еще не открыл миру,

что он шах, а уже ослепил Сефи-мирзу. Говорит, давно глаза брата аллаху обещал.

"Барсы" невольно схватились за рукоятки клинков. Димитрий в сердцах

выругался. Юсуф, взглянув на

помрачневшего Саакадзе, продолжал:

- Потом велел отправить ослепленного в крепость Алимут, что в трех днях

пути от Казвина. Там многие годы

страдали старшие сыновья шаха Аббаса, рожденные от хасег, Ходабенде и Имам-Кули.

- Их облепил шах Аббас?

- Видит аллах, он, ага Элизбар. Все дела в руках аллаха. Пожалел

милосердный и маленького Сефи, хоть и слепого,

- отбили неизвестные в капюшонах католических монахов.

Они напали на караван палачей.

- А кто спас маленького Сефи? Наверное, слух есть?

- Ты угадал, ага Ростом. Царственная Лелу! Много туманов и

драгоценностей отдала она. Теперь о Зулейке. Одно

злодеяние тянет за собой на поводу другое. Зулейка требовала ослепить Гулузар на

один глаз, дабы она другим, уже как

рабыня Зулейки, видела бы ее торжество. Сэм-мирза колебался. Лелу укрыла Гулузар

у себя. Когда же на слезы и мольбы

Зулейки новый шах согласился выдать Гулузар матери, то несчастной не оказалось в

Давлет-ханэ. Зулейка обвинила Лелу,

будто она уговорила Гулузар оказать неповиновение молодому шаху, самим Аббасом

великим возведенному на трон

Сефевидов. Нет лекарства от низостей души. Сэм-мирза приказал отдать покои Лелу

его матери, Зулейке, как старшей в

Давлет-ханэ, а Лелу переселить в розовый домик, где жила Гулузар.

Царственная Лелу так велела сказать шаху: "Хорошо, пусть завтра моя

бывшая рабыня Зулейка, которую я

воспитала как дочь и выдала в жены своему сыну, прекрасному Сефи-мирзе, займет

мои покои".

Ночью Лелу призвала Мусаиба, передала ему остаток драгоценностей, ибо

большую часть уже вручила Гулузар, для

нее и маленького Сефи, и велела евнуху поклясться на коране, что он, как только

похоронит ее, Лелу, исчезнет из Давлет-