Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков

«Начальник начинает обычную песню о советских достижениях в области исправления преступников. Я перевожу. Австралиец надел очки на нос и записывает с самым серьезным видом. Льются фразы о жестокости царского режима и о гуманности советского. Как дать понять этому австралийцу, что все это наглая ложь? Дело в том, что, кроме начальника, за нами следуют по пятам еще двое типов, самого подозрительного вида».

Целую книгу с «разоблачением клеветнических измышлений англо-американской пропаганды о принудительном труде в СССР» написал Денис Ноуэлл Притт (1887–1972) – британский юрист и общественный деятель, королевский барристер, в 1936 году посетивший показательные советские исправительно-трудовые лагеря.

Наибольшую известность он получил в 1933 году, будучи председателем «Международной комиссии по расследованию обстоятельств пожара рейхстага». В настоящее время считается общепринятым, что ван дер Люббе поджег рейхстаг без чьей-либо помощи, в надежде спровоцировать народное восстание. Тогда же нацисты утверждали, что пожар был результатом заговора коммунистов. Состоявшийся в Лейпциге суд над ван дер Люббе и его предполагаемыми сообщниками-коммунистами не подтвердил эту версию, последние были оправданы. В ответ на это в Лондоне Мюнценбергом был организован «трибунал» под председательством Притта, где были продемонстрированы фальшивые документы, свидетельствующие о том, будто группа штурмовиков-поджигателей проникла в рейхстаг через подземный ход, соединявший его с резиденцией председателя рейхстага Германа Геринга.

Болшево

«Джентльменский набор» для иностранцев включал в себя посещение помимо «культурных учреждений» двух-трех предприятий, школы, больницы, колхоза или совхоза.

В обязательную программу входила и коммуна для исправления малолетних преступников. Первой такой коммуной была вовсе не Харьковская коммуна имени Дзержинского, возглавляемая ведущим педагогом сталинской эпохи Антоном Макаренко и воспетая им в известной всей стране «Педагогической поэме». А другая, ныне забытая, Болшевская трудовая коммуна ОГПУ № 1, расположившаяся в подмосковной помещичьей усадьбе. По выражению посетившего ее Анри Барбюса, «прекрасная метафора для всей социальной системы, маленькая республика в большой». «Болшево остается одним из самых замечательных достижений, которыми может похвастаться новое Советское государство», – это признавал даже Андре Жид. Именно оттуда Макаренко позаимствовал ключевые педагогические элементы своего метода – самоуправление и доверие к воспитанникам. В июле 1928 года он со своими коммунарами приехал в Болшево – к «старшему брату» харьковской коммуны.

Кадр из кинофильма «Путевка в жизнь» (1931 год)

Первый руководитель Болшевской коммуны Матвей Погребинский родился в 1895 году в полтавском штетле. Потом «дядя Сережа» (так называли Погребинского воспитанники) участвовал в Первой мировой и Гражданской, а чекистом стал лишь за несколько месяцев до того, как в 1924 году открыл детскую коммуну. За десять лет число воспитанников выросло в сто раз, с тридцати до трех тысяч.

Погребинский стал прототипом героя первого советского полнометражного звукового фильма – знаменитой «Путевки в жизнь» Николая Экка. Николай Баталов, сыгравший роль начальника коммуны, перевоспитывавшей беспризорников, неоднократно встречался с Погребинским. Иван Кырля, сыгравший Мустафу, много раз приезжал в Болшево, чтобы изучить поведение воспитанников. Популярность этого персонажа была столь велика, что он вошел в фольклор. До сих пор в моей памяти остались слова песни, дошедшей до моего детства, три десятилетия спустя после выхода фильма: «Мустафа дорогу строил, а Жиган по ней ходил. Мустафа по ней поехал, а Жиган его убил».

Болшевскую коммуну демонстрировали в первую очередь тем иностранным гостям, которых особенно шокировала детская беспризорность. «Беспризорные дети одичали, как волчата, – писал венгерский писатель Дьюла Ийеш, посетивший Москву в 1934 году. – Воруют, грабят без зазрения совести даже на освещенных улицах. …В Москве я видел их по меньшей мере человек пятьдесят». Писатель никак не мог понять, как такое возможно, полученные ответы его никак не удовлетворяли. «…Кто-то из знакомых объяснил: это дети кулаков. Но залился краской, когда я укорил его в жестокости. …Некоторые ссылались на гражданскую войну, которая вот уже двенадцать лет как позади!»

В конце концов, чтобы сгладить неприятное впечатление, его повезли в Болшево. «Первый сюрприз в “лагере заключенных”, – пишет он, – я даже не заметил, что преступил его пределы». «Уже с самой станции вы попали на территорию лагеря», – услышал он от «товарища Богословского», доктора, соратника Погребинского. Он-то и рассказывал гостю, что их целью служит «обучить какому-нибудь ремеслу освобождающихся из тюрьмы преступников и помочь им забыть прошлое».

Руководители Болшевской коммуны (Матвей Погребинский в центре)