Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков

В том же 1933 году Фред Бил, коммунистический лидер из Северной Каролины, вернулся в США из Советской России. За три года до того он был приговорен к 20 годам заключения за организацию стачки в текстильном районе и скрылся, не дожидаясь апелляции. Оказавшись в Москве, ходил «в коминтерновскую школу Ленина» учить язык и марксизм. В итоге решил сменить жизнь рядового коминтерновца на пребывание в американской тюрьме. Вернувшись в Америку, был немедленно арестован. В тюрьме он написал о своем путешествии, сравнивая жизнь американских заключенных с жизнью русского народа, понятно, не в его пользу.

Немецкий коммунист, видный коминтерновец Ян Валтин в своих воспоминаниях «Из мрака ночи», впервые изданных в 1941 году в США, рассказал, как проходил обучение в Ленинграде, в Коммунистическом университете, носившем поначалу имя Зиновьева, а с 1930 года – Сталина. Нравы в университете, размещавшемся в Таврическом дворце, были куда как простыми. «…Браки между молодыми профессиональными революционерами не поощрялись, – пишет Ян Валтин. – Семейная жизнь плохо согласовывалась с бурной и иногда очень короткой жизнью профессионального революционера. Но мы не были монахами и затворниками. …Мы были слишком целеустремленны и прямолинейны в своих отношениях, чтобы тратить время на флирт и ухаживания, которые были в моде у представителей “старого мира”. Мечты, грезы и прочая лирика считались недостойными революционера. Также недостойны были проявления ревности. Считалось недопустимым преследовать девушку, которая не склонна была отвечать взаимностью. Чувство “ложного” стыда было также недостойно революционера. Было в порядке вещей, когда наш студент, которому нравилась какая-то девушка, говорил ей напрямую: “Я хочу быть с тобой. Прошу стать моей подругой, пока это будет в интересах партии”. Если ответом была взаимность, то одной улыбки было достаточно для того, чтобы “формализовать” их отношения. Девушки могли на равных проявлять инициативу в этом вопросе и выбирать себе спутников. Нередко два или три молодых парня пользовались благосклонностью одной девушки, и никто не делал из этого секрета. Помещение клуба на первом этаже, где мы по вечерам играли в шахматы, танцевали и выпивали, к полуночи отдавалось в распоряжение любовников».

«…Специальная контрольная служба Коминтерна ни на мгновение не оставляла нас без внимания… – продолжает Валтин, – Официальное наблюдение за студентами не ограничивалось детальным планированием графика наших занятий. Все наши разговоры, личные контакты, все, что мы читали, было в поле зрения ГПУ, которое имело своего информатора в каждой группе. …В университете была специальная военная кафедра, на которой офицеры Красной Армии преподавали тактику уличных боев и стратегию гражданской войны. И еще одно, особенно засекреченное отделение, где готовились кадры для зарубежных аппаратов ГПУ. …Мы знали, что нас ожидало в будущем. Мы были молодежным отрядом мировой революции».

В середине 30-х годов этот отряд начал потихоньку редеть. «Официальное наблюдение за студентами» оказалось не столь уж безобидным. Иосип Броз Тито, обучавшийся, по некоторым сведениям, в так называемой партизанской академии Коминтерна, годы спустя так ответил на вопрос, как он умудрился уцелеть в 30-е годы в Москве: он всегда думал, с кем и о чем ему говорить. «В 1935 году арестам уже не было видно конца, – вспоминал он, – и те, кто арестовывал, вскоре тоже становились жертвами новых арестов. Люди исчезали в одну ночь, и никто не осмеливался спросить, куда они пропали… И никто не осмелился спросить, в чем, собственно, их вина».

В какой-то момент Сталин решил, что больше не нужна разведка при Коминтерне, существовавшая наряду с политической и военной разведками. Айно Куусинен после США была переведена в военную разведку и направлена в Японию, где работала в контакте с Рихардом Зорге. В 1937 году ее вернули и осудили к восьми годам лагерей. Это никак не сказалось на карьере ее мужа. Сразу же после начала Зимней войны Отто Куусинен был назначен главой правительства (быстро распущенного) мифической «Финляндской Демократической Республики», от имени которого 2 декабря 1939 года подписал «Договор о взаимопомощи и дружбе» с Советским Союзом. А уже после войны он и вовсе достиг запредельных высот – членства в Президиуме (Политбюро) ЦК КПСС. Только после его смерти Айно разрешили вернуться в Финляндию, где и были написаны ее мемуары.

Седьмой съезд Коминтерна. Москва, 1935 год

Коминтерновцы играли важную роль не только в разведке, в пропаганде – тоже. История советского иновещания начинается с 29 октября 1929 года, когда на немецком языке вышла в эфир первая передача «Радио Коминтерна». Спустя несколько лет из Москвы вещали уже на восьми языках. У микрофона выступали лидеры Коминтерна, умевшие находить общий язык со своей аудиторией. Именно против этого радио впервые в Европе были запущены «глушилки» (Германия, 1930). Москва начала глушить Запад куда позже.