Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны

Опасения советской военной интервенции в Польшу в тот момент усиливались, поэтому на следующий день Хейг заявил прессе, что если Советский Союз вторгнется в Польшу, администрация наложит полный запрет на всю торговлю США с СССР, включая эмбарго на зерно. Поскольку заявленная основа возражений Рейгана против зернового эмбарго всегда заключалась в том, что оно преступно обрушивается на американских фермеров, это возражение, предположительно, станет спорным, если Соединенные Штаты когда-нибудь введут полный запрет на экспорт в Советский Союз. (На самом деле, поскольку зерно составляло львиную долю американского экспорта в СССР, реальный удар все равно пришелся бы в основном на фермеров). Хотя Хейг считал, что эта позиция отражает понимание, которое он имел с президентом Рейганом относительно действий в этой непредвиденной ситуации, очевидно, что Рейган, а также его помощники не приветствовали публикацию в американской прессе послания, адресованного Москве, но также сообщающего американским фермерам и бизнесменам, что запрет может быть восстановлен в еще более широком масштабе. В конце концов, главной целью президента было сделать что-то благоприятное для этого важного американского электората. Поэтому пресса сразу же сообщила "справочную информацию" Белого дома о том, что заявление Хейга не отражает взглядов президента, и слухи об отставке Хейга.

За довольно большим исключением отмены зернового эмбарго, основные дебаты в администрации по экономическим отношениям с Советским Союзом велись между "прагматиками", особенно Хейгом (и позже Шульцем), и "идеологическими" "холодными воинами", такими как Пайпс и другие в аппарате СНБ, Вайнбергер и Перл в Министерстве обороны. Хейг и прагматики хотели контролировать торговлю, но также использовать ее в качестве пряника для получения советских уступок, таких как сдержанность в третьем мире. Пайпс, \Вайнбергер и Перл хотели вести экономическую войну, чтобы напрячь советскую экономику и политику.

В целом, двусторонние отношения продвигались вперед на скромной основе до декабря 1981 года и введения военного положения в Польше. Переговоры о продаже зерна в июне привели к согласованной советской закупке 6 миллионов тонн к концу сентября, а затем в августе было достигнуто соглашение о продлении на один год действующего соглашения, которое в противном случае истекло бы в это время, до переговоров о новом долгосрочном соглашении. Также был продолжен ряд технических соглашений 1970-х годов, подлежащих продлению: соглашения о научно-техническом сотрудничестве в области охраны окружающей среды, изучения океана, атомной энергии, здравоохранения и разработки искусственного сердца. После введения военного положения в Польше переговоры по новому долгосрочному соглашению по зерну были приостановлены (хотя действующее соглашение оставалось в силе), были введены новые санкции на продажу газового и нефтеперерабатывающего оборудования, а оставшиеся технические соглашения, подлежавшие обновлению до середины 1982 года (по космосу), были продлены. Сотрудничество, энергетические исследования и общее соглашение по науке и технологиям) были оставлены без изменений.

Однако двусторонние отношения, включая контроль над вооружениями, не были в центре официального американского интереса. На их первой встрече в январе 1981 года и впоследствии Добынин постоянно возвращался к вопросу о том, как правительствам двух стран "начать развивать диалог"? И прежде всего, как можно возобновить переговоры по вооружениям? Ответ Хейга был таков: "Не может быть, чтобы все шло как обычно. Соединенные Штаты и СССР должны, прежде всего, договориться о стандартах международного поведения". В частности, "Москва должна контролировать своего клиента, Кубу, в этом полушарии". Администрация, - сказал он, - должна была увидеть некоторые доказательства советской сдержанности. Тогда мы могли бы начать думать о диалоге по контролю над вооружениями, торговым кредитам, передаче технологий".