Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Она больше не царская дочь, а обычная девка. Почему Сурены имеют право отбирать лучшее? А? Это волчья добыча! Или я не прав?

Одноглазый нервничает еще сильнее, встает и выдает трель на своем языке. Другие солдаты внимательно слушают и одобрительно кивают. Наконец он поворачивается к Деметрию:

– Рассказывай, что знаешь, грек!

Деметрий облегченно выдыхает.

2

В сумраке, сгустившемся в дахме, едва различаются силуэты грифов, начавших свою кровавую трапезу. Только шорох перьев, скрип когтей о камни и чмоканье плоти, отрывающейся от еще не окоченевших тел. Один из грифов подлетает и пытается сесть Родогуне на грудь – девушке визжит и мотает головой. Птица нехотя отступает. Впрочем, ненадолго. Грифам спешить некуда: пищи вокруг много.

Вдруг в темноте появляются блуждающие зеленые огоньки. Грифы опасливо клекочут, отскакивая на безопасное расстояние, но не улетают, терпеливо ожидая своей очереди. А главная добыча достается новым гостям. Это волки. Они обходят плиту с разных сторон. Родогуне уже тяжело кричать – она хрипит, напрасно стараясь отогнать хищников. Волки не реагируют, деловито обнюхивая тела убитых и лязгая зубами в сторону несчастной женщины. Вот один из них вскарабкивается на плиту, готовясь одним ударом клыков вспороть ей горло, и вдруг катится прочь, извиваясь в предсмертном вое. Как по команде, стервятники взмывают в небо, стая, ощерившись, прячется под своды камней, отступив перед новой безжалостной силой.

Женщина замирает. Вот кто-то, присев, вырезает стрелу из холки вожака – зачем оставлять следы? Над Родогуной нависает тень. В отблеске зажженного факела появляется знакомый профиль, непокорные вихры вьющихся волос.

– Деметрий?! Как? – сорванный голос Родогуны дрожит.

Деметрий виновато улыбается.

– Непросто. Сразу скажу, что взамен этих хищников я привел других… Но это все-таки лучше, чем такая бесславная смерть!

3

В нескольких метрах от Деметрия, у палатки, переминается с ноги на ногу парфянин, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Грек отворачивается и отрешенно делает глоток из кожаной фляжки. Одноглазый подсаживается к Деметрию.

– У ахур были закрыты лица, но мне кажется, эти глаза я как раз там и видел…

– Что дальше? – глухо спрашивает Деметрий, отхлебывая воды.

– В Горгане ее не знают, поэтому будет жить в нашей казарме, а ты пойдешь в темницу, – буднично отвечает воин, пожимая плечами.

Поперхнувшись водой, Деметрий заходится в кашле.

– Стой, стой, стой! Как в темницу? Я такой подарок сделал, а ты? – не ожидавший такого оборота событий, он вскакивает на ноги и тут же падает, сбитый ловкой подсечкой.

– Спасибо, грек. Но я ничего тебе не обещал! – скалит парфянин крупные желтые зубы.

Неожиданно из палатки выскакивает Родогуна – ее рот в крови: только что она разорвала насильнику яремную вену зубами. Не давая опомниться, девушка остервенело бросается на второго и вонзает ему в лицо черепаховую заколку для волос. Одноглазый не сразу видит происходящее здоровым глазом и теряет драгоценное время, а когда выхватывает меч – Деметрий сзади перехлестывает ему горло ремнем от бурдюка с водой. Пока раненый в лицо солдат в шоке катается по земле, Родогуна замечает, что более крепкий соперник вот-вот одолеет грека. Ярость и ненависть удваивают силы, и огромный валун навсегда закрывает двери рая для гирканского волка. Хрясь! Мозги одноглазого вперемешку с кровью заливают лицо Деметрия. Оставшийся в живых даже не помышляет о сопротивлении. Выдернув заколку из щеки, он в панике прыгает на расседланного коня и пускается вскачь, Родогуна кричит ему вслед проклятия на парфянском языке.

Деметрий сбрасывает с себя безголовое тело и с трудом поднимается на ноги, брезгливо оттирая лицо от кровавого месива. Родогуна медленно подходит к нему вплотную – и раз! – сильно лупит по щеке ладонью.

– Это тебе за рай с волками!

Деметрий замечает, что в ее волосах появилась большая седая прядь.

4

Сколько он себя помнит, ему всегда приходилось бежать, и всегда женщины в его судьбе имели решающее значение. Сначала мать увезла его на Крит, чтобы уберечь от узурпатора Баласа, убившего отца. Слава богам, казну они успели прихватить с собой, и Деметрий не только ни в чем не нуждался, но, когда окреп, на отцовское золото смог сколотить хорошую армию наемников. Но и они не смогли бы вернуть ему царство, если бы не другая женщина – Клеопатра! Чувствуя, что под Баласом зашатался трон, она сбежала от него к Деметрию, да к тому же убедила отца стать союзником царевича-изгнанника. Если бы Птолемей не погиб от случайной раны, они могли бы вдвоем покорить весь Восток. Хорошо, что хотя бы слоны Птолемея достались ему! Правда, какой от них прок, если захватил его в плен Митридат не на поле боя, а заманив в ловушку с помощью продажного Вавилона. И вот теперь он снова бежит, но уже вместе с дочерью Митридата!

Мрачным мыслям Деметрия созвучен и ландшафт – серые барханы Каракумов с жалкой растительностью. И молчащая всю дорогу Родогуна.

– Почему именно сюда? – устало спрашивает Деметрий у насупившейся девушки.