Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Все это Чжан Цянь узнает потом, а пока, с высоты Сарыкольского перевала, у него дух захватывает от множества цветущих городов, раскиданных по долине вдоль оазисов, докуда виден горизонт. Остались позади пробирающие тело до костей ледяные ветры Памира и красные пески Таримской пустыни, обжигающие ступни ног. Перед ним распростерлась ферганская земля, откуда десятки дорог разбегаются на запад, в неведомые страны.

Наконец караван с изможденными людьми достигает стен столицы Парканы – Эрши. В многолюдном городе, обнесенном высокими стенами с башнями, сложенными из необожженного кирпича, караван давно ждут, а начальника каравана – гудухоу Мо – и вовсе встречают по-приятельски.

По мановению ока только что казавшийся единым целым караван распадается на составные части. Товары попадают в ловкие руки купцов. Скот уводят за город, в загоны. Наложниц, среди которых самая ценная – западная жемчужина Млада, отправляют на отдых в караван-сарай. Перед тем как они предстанут перед очами правителя или окажутся на невольничьем рынке, девушки должны смыть с себя пыль дорог, как следует отдохнуть и вернуть себе былые формы. Никто не хочет продешевить.

Рабов отцепляют от общего каната и загоняют в грязную, грубо сколоченную клетку, весь пол которой покрыт человеческими экскрементами. Цяню казалось, что за десять лет, проведенных у хунну, он привык ко всему, но запах в клетке такой отвратительный, что перехватывает дыхание.

Меж тем это людское стойло окружают бородатые мужчины, что-то живо обсуждая с охранниками и тыча в пленников, словно в животных, палками. Они совсем не похожи ни на степняков, ни на соплеменников Чжан Цяня. Круглые глаза в глубоких глазницах, прямые крупные носы и длинные курчавые бороды, выкрашенные в рыжий цвет. Забыв про вонь, Цянь с интересом вглядывается в лица хозяев города.

На площади раздается шум, народ жмется к стенам, уступая дорогу табуну превосходных скакунов, среди которых выделяется удивительной красоты золотистой масти конь с длинными ногами, оканчивающимися небольшими крепкими копытами, и поджарым крупом с низко посаженным хвостом. На «оленьей» шее, практически лишенной гривы, покоится утонченная голова с горбоносым профилем и миндалевидными глазами пронзительно-голубого цвета. Каждый мускул играет под тонкой, почти прозрачной кожей, покрытой сеткой кровеносных сосудов.

Чжан Цянь завороженно припадает к решетке.

– Это и есть ханьсюэ ма – «небесный скакун»? – шепчет он.

– Да, – отвечает пленник по соседству. – Это целое состояние. Но так уж вышло, что царь Парканы имеет еще большую страсть к женщинам светлой масти. Говорят, у него в гареме их полсотни…

Погонщики открывают двери большой конюшни, расположенной в другом конце площади, в здании караван-сарая, и ласковыми окриками загоняют лошадей внутрь, распределяя их по стойлам.

Чжан Цянь отходит внутрь клетки и крепко задумывается.

На городской площади тут и там мелькают хуннские воины – видно, что они едва держатся на ногах. Слышны заунывные песни и смех.

– Они всегда так нажираются? – вглядываясь в сумерки, обращается Чжан Цянь к Ганю.

– Император ежегодно дарит шаньюю с десяток тысяч диней рисового вина. Многие спиваются. Кто-то даже не ради добычи ходит в караване, а ради попойки, – бывший слуга хорошо информирован. За прошедшие десять лет Ганю трижды доводилось сопровождать караван на запад.

– А старший кто?

– Сотник Ундэр… Но он валяется уже, скорее всего…

Чжан Цянь поворачиваясь к Ганю боком, командует:

– Бей по шее. Сильно! Но только не сломай.

– Не понял! – удивляется Гань.

– Сейчас поймешь!

2

Лишь недавно Дэ Мин был бесправным пленником, в чьи обязанности входило собирать сухой кизяк для отопления юрты одного из хуннских князьков, без всякой надежды на будущее. И может быть, через год или два его голову также занесли бы в ворота другие игроки в надежде сохранить свою жалкую жизнь раба. А теперь он сидит и попивает рисовое вино, играя в кости с воинами. Да, в Поднебесную ему возврата нет. Но кто сказал, что весь мир должен сводиться к империи Хань? Вот он уже добрался до новых земель. И, в отличие от глупого Цяня, не с колодкой на шее, а верхом на коне. Кто знает свою судьбу?

– Только дурак в своей жизни не меняет мнение, – пытается донести Дэ Мин мудрость китайского философа до своих хмельных сотоварищей. Степняки с трудом понимают ханьца, но алкоголь явно смещает границы.

Вдруг игроки слышат крики, которые доносятся со стороны клеток. Вслед за остальными Дэ Мин вскакивает и, пошатываясь, идет в зловонный угол площади. Туда же движется патруль местных воинов – рослых бородатых копейщиков в кольчугах.

Дэ Мин светит факелом внутрь и видит картину: в дальнем углу клетки лежит Чжан Цянь, покрытый испариной, весь в дерьме и с синей опухшей шеей, в другом жмутся остальные узники клетки.

– Что здесь происходит? – коверкая слова, на хуннском спрашивает Дэ Мин.

– Это моровая язва, – по-китайски обращаясь к Дэ Мину, отвечает Гань. И тут же сообщает эту новость хунну, последовавшим за Дэ Мином. – Его на привале укусил суслик. Его надо срочно вынести за городские стены…