Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Это мы сейчас посмотрим! – Фраат достает серебряную монетку, на которой изображен профиль Деметрия, и подзывает пожилого аборигена. Юноша подносит ее к лицу старца и жестами пытается спросить, показывая то в сторону пустыни, то в сторону моря. Абориген внимательно смотрит на монету и мотает головой. Фраат поворачивается к Сурену. – Вроде как не видел… Может, надо было по-другому?

– А что, ты его пытать будешь? Бестолковые паразиты… – морщится Сурен.

Шум на краю деревни заставляет их отвлечься. С бархана спускаются несколько солдат, ведя в поводу двух лошадей без сбруи. Один из них спешивается и, преклонив колено, обращается к Фраату.

– Государь, на этих лошадях клеймо клана Гью. Нашли в прибрежных зарослях.

– Понятно… Сурен, что скажешь? – интересуется Фраат.

– Копье! – командует Сурен и, получив оружие из рук слуги, с силой вонзает его в грудь старика. Абориген падает на песок. Другие замечают это и начинают кричать.

Морщинистое лицо Сурена искажает хищная гримаса. Он любит нести смерть.

– Сжечь все дотла! – командует он. – Чертовы нелюди! Я им покажу, как лгать царю!

Фраат и Сурен стоят посреди деревни, которую сложно узнать: дома из сухого тростника пылают, как факелы, кругом валяются тела убитых, по деревне ходят парфяне с обнаженными мечами, со смехом и руганью устраивая охоту на оставшихся в живых.

– Они на острове, больше им деваться некуда. Готовьте лодки! – распоряжается Сурен. – А пока предлагаю пообедать, государь. Митридат называл охоту на людей царской. И любил перед началом подкрепиться.

2

Пять лодок, найденных в деревне, укомплектованы воинами и готовы отплыть. Пара солдат стоит по колено в воде и держит лодки в ожидании заканчивающих трапезу царя со свитой. Один из провожающих, оглядываясь в сторону берега, чтобы никто не заметил, решает окунуться в прохладную воду. Скинув кольчугу, он заходит по плечи и с блаженной улыбкой ныряет.

Вдруг рядом появляется массивная тень. Неведомая сила уносит солдата на глубину, словно легкую игрушку. Выражение лица мужчины меняется – он начинает истошно вопить. Вода окрашивается в красный цвет… Из моря, окрашенного кровью разодранного в клочья солдата, показывается голова огромного крокодила с продолговатыми плавниками. Животное, отшвырнув тело несчастного, бросается на ближайшую лодку, переворачивает ее, цепляет еще одну жертву и скрывается в глубине. И тут же, выпрыгнув на десятиметровую высоту, всем корпусом обрушивается вниз, круша соседние лодки. Обломки бортов и изуродованные тела парфян разлетаются во все стороны. Чудовище подныривает еще под одно судно, подкидывает его мощным носом и наносит сокрушающий удар хвостом по разломившемуся корпусу. То один, то другой несчастный, барахтающийся на поверхности, исчезают в кипящей пучине.

Рунаншах начинает пир.

Оставшиеся в живых с криками бегут прочь от берега. Фраат и Сурен молча смотрят на происходящее.

– Ты был прав, Сурен, – сглатывает слюну белый как мел Фраат, оглядываясь на охрану.

Ему подводят коня, вслед за ним в седло вскакивает и вельможа. Неожиданно в кожаные щитки Сурена, которые защищают парфянских всадников, впивается стрела. Сурен достает ее, изучая костяной наконечник.

– Видимо, пришли люди из других деревень. Надо отступать, государь!

Фраат выхватывает стрелу из рук советника:

– Ты издеваешься? Моей тяжелой кавалерии отступать перед дикарями? Испугался стрел из костяшек?

В этот момент еще несколько стрел впиваются в холку лошади Сурена. Конь начинает фыркать и падает, придавливая Сурена.

– Государь, они отравлены! Немедленно уезжай!

Фраат видит, как из-за пылающих домов появляются зловещие тени – это аборигены с раскрашенными охрой лицами. Их небольшие луки и короткие стрелы не обладают убойной силой, едва царапая людей и лошадей в не защищенных броней местах, но что происходит? Кони валятся и бьются в судорогах, у людей течет пена изо рта. Фраат соскакивает с коня и пытается помочь Сурену, но не может вытащить старика из-под мертвой лошади. Парфяне в панике бегут с проклятого берега.

– Трусы! Назад! Это ваш царь говорит! – Фраат кидается наперерез отступающим с обнаженным мечом, пытаясь остановить обезумевших людей, но его никто не слушает.

Одна из стрел задевает запястье юного смельчака. Без колебаний Фраат кинжалом срезает кусок кожи и, зажав рану рукой, оглядывается вокруг… И видит, что остался один против целой армии огурча. Верный непоколебимый Сурен лежит там же, где он его оставил, и уже не защитит своего царя. Его труп с пеной на синих губах, с раздутым лицом и мучительным взглядом пыльных глаз скоро заберет Гирканское море, как и трупы лучших парфянских воинов, чью отравленную плоть даже шакалы откажутся есть.