Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Юный парфянский царь пытается отбиваться мечом, но дикари держатся на дистанции, направив на него смертоносные луки. Его медленно и верно оттесняют к воде, в которой плавают остатки лодок и части тел растерзанных воинов. Фраат оглядывается, но пятится. Не справившись с эмоциональным напряжением, он начинает плакать, встает на колени, но огурча стреляют – заведомо мимо, показывая, что нужно встать. Фраат рыдает и заходит в воду. В нескольких метрах у берега кружит гигантское чудовище. Фраата тошнит. Он извлекает содержимое желудка себе на доспехи и теряет сознание, падая на мелководье…

Глава 16 Каменный город

Согдиана: Греко-Бактрийское государство

1

Бешеным галопом несутся Чжан Цянь, Гань и Млада прочь от Эрши. И даже когда погоня осталась далеко позади, не укрощают разгоряченных коней, а, наоборот, все посылают и посылают их вперед, подбадривая криками. Ни одно лошадиное сердце не способно выдержать такого темпа, кроме скакунов Парканы. За день они проходят расстояние, которое подвластно степным лошадкам разве что за три, и при этом не выглядят загнанными. Чжан Цянь не перестает восторгаться. Этот скакун обязательно должен быть в конюшне императора Поднебесной! Такие лошади позволят разгромить ненавистных степняков…

Из мечтательного состояния китайца выводит небольшой караван из мулов, пары верблюдов и трех торговцев в цветастых халатах, появившихся из-за поворота. Караванщики их не видят, и это дает тактическое преимущество. На всякий случай, оставив хунна в засаде, Цянь поудобнее поправляет добытый в Эрши меч и внезапно объявляется перед торговцами, приводя их в сильное замешательство. Всем видом демонстрируя, что у него нет дурных намерений, ханец спрыгивает с коня и обращается к одному из незнакомцев на греческом, потом на хуннском и, наконец, отчаявшись, на родном языке. На все торговец отрицательно мотает головой.

– Ну и хорошо… – устало подытоживает Чжан Цянь. – А то что бы я у тебя спросил? Куда податься трем беглецам? – Пить! Далеко река? Вода, вода… – теперь он жестикулирует, и наконец торговец понимает его и кивает головой, показывая куда-то за горный хребет. Он быстро говорит и указывает то на путников, то на свой товар. Чжан Цянь непонимающе смотрит на человека в халате.

– Кажется, он предлагает пойти с ними и за небольшую плату сопроводить их до города, – догадывается Млада.

– Как ты поняла? – удивляется Цжань Цянь.

Млада улыбается:

– Он показывает на твой меч… И еще меня учили местным наречиям, чтобы я не раздражала безмолвием царя Эрши. Я разобрала слова «деньги» и «страх»…

– Да… Вся жизнь в двух словах… – задумчиво восклицает Чжан Цянь. – Дай согласие. И попроси воды!

Млада что-то медленно говорит, растягивая слова. Торговец ее внимательно слушает и расплывается в улыбке, кивая своим подручным. Те быстро достают бурдюки с водой и подносят их путникам. Торговец смелеет и подходит к скакуну Цяня. Он что-то говорит Младе – в его словах чувствуется волнение.

– Думаю, он просит продать его, – переводит она.

– Нет, нет и нет. На всех языках, что знаю, скажу: нет! – отвечает торговцу Чжан Цянь, энергично сопровождая свой ответ жестами.

2

Спустя пару дней путники вместе с караваном огибают гору и видят изумительную картину – далеко в долине раскинулся огромный город. Караван делает остановку.

– Что это? Мы ведь не вернулись в Эрши? – подозрительно произносит Чжан Цянь.

Торговец что-то говорит, несколько раз произнося слово «Самарканд».

– Это Самарканд. А страна называется Согдиана, – переводит Млада.

– Мне кажется или он больше нашей столицы? – подает голос Гань.

Чжан Цянь удивленно оборачивается к нему:

– Нашей? Ты про Чанъань?

– Я, как и ты, соскучился! – невозмутимо произносит Гань. – И не смотри на меня так! Вот, возьми. Мне кажется, теперь он тебе пригодится.

Гань лезет за пазуху и достает конский хвост, привязанный к короткому древку, покрытому искусной резьбой и инкрустированному золотом и серебром.

– Императорский бунчук! Как он оказался у тебя? И почему ты столько времени молчал? – от волнения кровь приливает к лицу Чжан Цяня. Сколько раз он думал, что скажет в свое оправдание императору, если ему доведется вернуться на родину. Как смыть позор от потери знака посольского статуса? И вот, оказывается, этот дикарь десять лет прятал бунчук под своей грязной рубахой.

– Если бы я не забрал его с твоего тела в тот день, – словно читая мысли Чжан Цяня, отвечает Гань, – давно какая-нибудь баба в юрте отгоняла бы им мух со своего спящего пьяного мужа.

3

На спуске в долину Гань деликатно оттесняет коня Чжан Цяня от Млады и жестом показывает, что надо поговорить.

– Может, скажешь уже, вождь, куда мы путь держим? – негромко спрашивает он. – Ни слова за несколько дней!

– За десять лет я разучился доверять свои мысли языку. Разучился быть свободным. Так хотел, а разучился… А еще я боюсь. Совсем недавно совершал безумные поступки, а теперь смотрю на вас и боюсь… Потерять боюсь… – признается Чжан Цянь.