Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Дикий принц… Поэтично… – Сципион испытующе смотрит на Суллу, колеблясь, раскрывать ли ему душу, наконец, помедлив, решается: – Великий Полибий, чья душа сегодня пребывает в Элизиуме, прибыл в Рим в качестве бесправного заложника, но сумел примирить Республику с побежденной Грецией. «Власть порождает знание, а знание есть власть», – говорил он. Его «Всеобщая история», словно солнце, сияет всему римскому миру. Комедиями бывшего раба Теренция Африканского зачитываются все образованные люди. Атей – способный мальчик и, возможно, как и они, еще послужит на пользу Рима… Я возьму сарматского принца с собой!

Сципион аккуратно откусывает кусок груши и тщательно пережевывает, прислушиваясь к своим ощущениям. Удовлетворенный, он не спеша съедает плод до конца.

– Да! И внимательно приглядывай за Клеопатрой Теей. Иногда мне кажется, что это сама богиня раздора Дискордия спустилась с небес.

Глава 27 Пурпурная граница

Пурпурная граница – стена между империей Хань и кочевниками хунну

1

Там, где пролетел пурпурный дракон, повелел император Цинь Шихуанди, следуя за его тенью, воздвигнуть крепостной вал, чтобы навсегда отделить Землю драконов от мира северных кочевников. На десять тысяч ли протянулся каменный барьер, извиваясь, словно великий змей, щедро перемешавший в своем чреве кости рабов, крестьян, солдат, безжалостно брошенных для исполнения железной воли влыдыки Срединной империи. На смену династии Цинь пришла династия Хань, а стена Пурпурной границы все продолжает и продолжает строиться, требуя все новых и новых жертв.

Сегодня молодой император впервые лично прибыл на границу своего царства. Даже двор не был предупрежден об истинной цели путешествия, все, кроме избранных, считали, что владыка отправляется поохотиться на берегах Хуанхэ. Но дичь в урочищах Желтой реки совсем не интересовала Уди, и, когда Сын Неба после стремительного марша внезапно появился в крепости Пинчэн, это вызвало эффект грома среди ясного неба. Генерала Ван Куя, отправившегося в один из своих подозрительных вояжей, нигде не смогли найти, чтобы предупредить о визите императора, чего, собственно, последний и добивался.

Оставив многочисленную свиту внизу, у подножия сторожевой башни, Уди в сопровождении Ксу и нескольких провожатых стоит на Стене и напряженно вглядывается в даль, скрытую следами дыма от многочисленных костров.

– Это же хунну? Что мешает их атаковать? – обращается император к пожилому коменданту гарнизона по имени Циу, лицо которого пересекает багровый шрам, в области глаза прикрытый черной шелковой повязкой.

Циу почтительно кланяется. Он многое может рассказать Сыну Неба о нравах хунну, ведь он начал службу на Пурпурной границе задолго до рождения третьего императора Хань:

– Они как стая волков: стоит нам приблизиться – разбегаются по сторонам. Хунну атакуют только с численным перевесом!

– Но ведь на волка ходят с волкодавами. Не так ли, офицер Циу? – не унимается император. – Почему мы не можем стать такими же охотниками?

– Их лошади быстрее, лучники бьют точнее…

Уди начинает заводиться:

– Офицер, тогда зачем вы здесь? Я с детства слушаю сказки о неуязвимости кочевников! Моя армия хоть что-то может им противопоставить?

Циу сглатывает от волнения, в отчаянии переводя единственный глаз с желтых сапог императора на покрытый серым дымом горизонт.

– Да… Нам нет равных в тактической схватке… Наша тяжелая кавалерия…

– Ты всю жизнь посвятил войне, ты многое видел и много страдал, – прерывает император коменданта, грубо вцепившись в ворот его видавшего виды халата, специально выстиранного и подштопанного для такой важной встречи. – Ну прошу, хватит говорить эти заученные фразы! Скажи мне, глядя в глаза, тебе не надоело унижаться?

Циу медленно поднимает взгляд на императора. Его око, окруженное сеткой густых морщин, влажнеет, готовая сорваться на задубелую от постоянного солнца и ветра щеку слеза набухает.

– Надоело… – шепчет старый солдат и опускает голову, чтобы скрыть свою слабость от владыки.

– Тогда, может, хватит покрывать Ван Куя? – голос Ксу мягок и вкрадчив, словно лесной родник, выбегающий из-под старого пня и сразу же попадающий на мягкую подстилку из мха.

Циу мрачнеет. Голос вновь становится казенно-безжизненным.

– Прошу простить меня, повелитель, но вам лучше лично поговорить с генералом…

Уди устало машет рукой.

– Бесполезно это, Ксу. Чтобы уничтожить сорняк, нужно вырвать корень!

2

– Собрать людей на площади! Срочно!

По приказу императора, захотевшего осмотреть деревенскую ярмарку, стражники пинками и палками выгоняют оробевших торговцев из повозок и лачужек, притулившихся прямо у крепостной стены Пинчэна. Окруженные воинами, крестьяне испуганно жмутся друг к другу, боясь посмотреть в сторону владыки: кто-то застыл на коленях, а многие вообще пали ниц.