Великое кочевье

- За плугом можно съездить в "Искру". А хомуты где, шлеи? Нету. То-то и оно-то! В "Искре" хомутов не хватает, - покачал головой Миликей Никандрович. - Надо нам кривые березовые комельки искать, клещи из них вытесать, а потом и хомуты вязать.

Он еще раз вырубил ком земли.

- Хороша целина! А ломать ее доведется весной. Вот-вот настоящая зима брякнется. Гуси нынче давно пролетели, - закончил он по-алтайски и махнул рукой на юго-запад, откуда уныло смотрело окутанное в марево тусклое солнце.

9

Миликей спал возле очага, на мужской половине. Он проснулся, когда в аил опустились мрак и холод, надел огромную шапку из косульих лап и, открыв дверь, посмотрел на небо.

"Ого, звезды утро чуют! Коромысло один конец кверху вскинуло, и звездный конь вокруг прикола обежал".

Он кивнул головой на Большую Медведицу. Захлопнув дверь, крикнул хозяину аила:

- Вставай! Надо избушку основывать.

Вода в ведре покрылась толстой коркой льда, и Миликей побежал умываться на реку.

Вернулся раскрасневшийся, бороду пальцами расчесывал и покрякивал, словно обжигался:

- Знатные морозцы нажимают!

Карамчи поставила чайник на угли.

- Мы сейчас чай пить не будем, - сказал Миликей. - Надо поработать, а потом чаевать.

На рассвете неподалеку от аила они положили толстые окладники первой избушки.

10

Карамчи кормила сына грудью и вполголоса пела:

Пусть люлька твоя

Украсится побрякушками.

Пусть будут у тебя

Младшие братья.

Она наклонилась к ребенку и поцеловала его в нежную щечку, пахнущую молоком.

Насытившись, сын лежал на ее руках и улыбался так ясно, как улыбаются только младенцы. Мать прижала его к себе. Ее радовало, что ребенок растет крепким и здоровым.

Дверь скрипнула. Утишка смело перешагнул порог, вызывающе поздоровался с Карамчи и по-хозяйски, не дожидаясь приглашения, сел "выше огня"*, куда садятся только мужья да особо почетные гости.

["Выше огня" - между очагом и кроватью.]

- Где твой ненаглядный?

- О муже спрашиваешь? - неохотно отозвалась хозяйка. - Уехал в лес за мхом для избушки.

Она украдкой взглянула на лицо нахального гостя: "Пьян". Почувствовав на себе его липкий взгляд, она отвернулась, чтобы уложить ребенка.

- И ты, умная женщина, согласишься жить с ним в избе? - спросил гость, прищурив глаза.

- Где будет жить муж, там и я.

- В избе подохнешь.

- Вон русские не подыхают. Здоровые живут.

- Они привыкли. А вы, алтайки, будете хворать.

- Не беспокойся, не захвораем.

- В аиле лучше. Я для тебя новый аил поставлю, приходи.

- Тьфу! Кермес!*

[Кермес - один из злых духов. Шаманы говорили, что душа умершего превращается в кермеса и причиняет людям зло. Слово стало ругательным.]

Карамчи схватила головешку и замахнулась.

- Ты не сердись. Обдумай все. Я тебе добра желаю.

- Мужу скажу.

- Скажешь, дни свои укоротишь, - пригрозил Утишка; уходя, хлопнул дверью.

Борлай в сумах вез мох. Утишка поджидал его, усевшись на окладники избушки.

- Все утро ищу тебя. На мою бабу самообложение наложили. Денег с нее много требуют.

- Это дело сельсовета.

- Девчонка у бабы чужая живет, - так, может, из-за нее? А много ли от девчонки работы? Зря баба пожалела бедную... Ты поговори с Байрымом, пусть он самообложение сбросит.

- Ничего я говорить не буду. В его руках писаный закон, - Борлай посмотрел Утишке в глаза, спросил: - А ты что о Бакчибаевой беспокоишься? Ты же с ней разделился.

- Разделился, но... ребятишки - мои дети. Они с голоду подохнут.

- Ой, ой... - усмехнулся Токушев. - При таком достатке с голоду не умирают.

- А тебе завидно? Вы с братом совсем их разорить хотите? - вскричал Утишка. - Что они тебе плохого сделали?

- Не кричи, - строго сказал Борлай. - Я вижу, ты доброй шкурой худое сердце прикрываешь.

- Я работаю. Ты меня не укоряй.

Утишка круто повернулся; ворча и ругаясь, пошел к своему аилу.

11

Хозяйственные заботы не покидали Миликея даже ночью. Во сне ему представлялись избушки с дымком над трубами, дворы - построенными, поскотина - загороженной; он видел весеннюю пахоту и густые хлеба, закрывшие землю зеленым шелком. Утром вскакивал раньше всех. Его радовало, что строительство шло быстро, не приходилось торопить алтайцев, - они сами то и дело спрашивали, как лучше выполнить ту или иную работу.

Когда заготовили достаточное количество леса на избушки, Охлупнев съездил в село и привез маховую пилу. Вскоре напилили плах. Пол в избе Борлая настлали ровный, строганый. Около избушки толпились люди, заглядывали в окна.

- Хорошо, только душно будет, - оказал Тюхтень, усевшись посреди пола.

- О! Да тут очаг развести нельзя. - Карамчи покачала головой.

Соседки посочувствовали ей.

- Без очага какая жизнь!

Карамчи ответила:

- Ваши мужья тоже строят. Вместе будем привыкать.

- Где чай станем кипятить? Араку где будем гнать?

Слова женщин заставили Борлая призадуматься. В самом деле, где же гнать араку? Ведь жена в угощении гостей не захочет отставать от других.

"Придется аил рядом с избой поставить", - решил он.

12

В избушке на полу - ворох глины. Глину черпали ведрами, высыпали за опечек и старательно колотили большими деревянными молотками. Миликей изредка бросал туда щепотку соли.

- Это зачем делаешь? - спросил Тохна.