«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г.

Вместе с тем: «Этот успех мог быть больше при применении активной обороны, но командование армией не нашло в себе сил организовать и провести контрманевр. Причиной этого служит как характер Литвинова (командующий 1‑й армией в Третьем Праснышском сражении. – А.О.) и его ближайших помощников, так и недостаток материальных средств. Этот недостаток имел тормозящее значение для оперативного мышления, но сам по себе не мог сковать активность, если бы она была в наличии в штабе 1‑й армии. Одновременно с этим Плеве (в рассматриваемый период – командующий русскими войсками в Прибалтике. – А.О.) вел сражение под Шавлями, он имел те же материальные недостатки, но действовал активно. На каждый маневр германского командования Плеве отвечал соответствующим контрманевром и сам старался давить на волю противника. Литвинов воле противника оказывал лишь пассивное сопротивление и склонялся к подчинению ей»[29].

Историк И.И. Ростунов положительно оценил результат операции для русских войск: «Германскому командованию не удалось выполнить поставленную задачу. За шесть дней Праснышского сражения 12‑я армия, обладавшая подавляющим превосходством в живой силе и артиллерии, ценой тяжелых потерь смогла продвинуться лишь на 25–30 км. Русские не были разбиты, а только сдвинуты со своих позиций и оттеснены к Нареву… Русское командование умело организовало ведение оборонительных действий. Войска последовательно отступали с одного рубежа на другой. Отрываясь от противника, они выходили из-под его ударов. Подходившие подкрепления вливались в боевой строй, что позволяло не ослаблять усилий в борьбе с врагом»[30].

Летняя Праснышская операция стала одной из наименее удачных германских наступательных операций в 1915 г.

Общие потери германцев в операции, по немецким данным, – до 10 тыс. человек (только за день 1 июля – 2,7 тыс. человек[31]). По подсчетам же Г.К. Королькова, потери противника составили 25 % от группировки М.-К.-В. Гальвица (причем без учета подкреплений, полученных в ходе операции), то есть более 40 тыс. человек. Последняя цифра гораздо ближе к истине.

Потери русских – до 40 тыс. человек (объясняется это, прежде всего, подавляющим артиллерийским превосходством противника; например, лишь за день боя 30 июня 11‑я Сибирская дивизия, имевшая утром более 14,5 тыс. штыков, сохранила не более 5 тыс.[32]). Из этого количества потеряно: убитыми около 12 %, ранеными более 37 % и до 50 % пропавших без вести (из них пленными – до 40 офицеров и более 16 тыс. нижних чинов; большинство пленных противник захватил благодаря окружению отдельных подразделений, а также отставших при быстрых отходах). Потеряно 12 орудий (в т. ч. два тяжелых) и 48 пулеметов[33]. Но если свои потери германцы могли пополнить за 8—15 дней, то русские и через 1,5 месяца не восстановили прежнего состава частей – запас подготовленного пополнения и материальной части был весьма ограничен.

В Третьей Праснышской операции особенно заметно сказалось германское превосходство над русскими войсками в технике и особенно в числе орудий и боеприпасов. В данное время русские армии переживали апогей кризиса в снабжении материальной частью и боеприпасами. Русская артиллерия, и так уступавшая противнику по числу орудий, была крайне ограничена в расходовании снарядов – существовало распоряжение, разрешающее расходовать в день не более 5 выстрелов на орудие. На одном из участков сражения немцы израсходовали более 2 миллионов снарядов, имея и более чем двукратное превосходство в живой силе. Но и в столь тяжелых обстоятельствах сибирские стрелки показали отличные боевые качества.

Э. Людендорф писал об этих боях: «Русские повсюду оказывали упорное сопротивление и несли тяжелые потери».

Масса артиллерии позволяла противнику применять огневой молот – последний за несколько часов интенсивной работы путем траты огромного количества снарядов, сметая русские окопы с лица земли, казалось бы, должен был деморализовать их защитников. И тогда германской пехоте оставалось лишь захватить пространство. Но выяснилось, что только техническое превосходство не смогло обеспечить успех. Разрушающий все на своем пути огневой молот не смог сломить моральной силы русских войск. Требовался сильный удар живой силой. И германцы сосредоточили почти трехкратно превосходящие силы пехоты. Но и при таком превосходстве далеко не всегда им доставался успех – сибирские и туркестанские стрелки нашли в себе силы бороться с превосходящим противником, которому приходилось тратить по 1,5–2 часа для захвата уже разрушенных окопов. Причем им приходилось постоянно повторять атаки – каждый раз вливая в ряды атакующих свежие резервы.