Великое расширение

Справа показались очертания чего-то огромного. Море пошло рябью, послышался громкий мерный гул. Большие торговые суда часто проходили здесь по пути в порт, однако на таком мелководье А Боонь их еще ни разу не видел. И вместо привычных контейнеров, гигантскими кубиками составленных на палубе, это судно везло нечто вроде небольшого холма, как если бы какому-то торговцу сахаром не хватило мешков и он высыпал весь свой товар прямо на палубу.

– Песок, – догадалась Натали.

Гора песка, напоминавшая горную гряду, медленно двигалась мимо. Их маленькая лодка покачивалась в тени судна. Что же он наделал, думал А Боонь, какую силу привел в кампонг, в свой дом? Но ведь не он это придумал, возразил он тут же себе. Эти перемены вызваны силой куда более мощной, чем обладает он. И все же он сделал именно эту ставку.

На что он надеялся, решив показать Натали острова? Он чувствовал себя так, словно совершает жертвоприношение. Вот только Натали острова безразличны, она выросла вдали от моря, на плодородной, орошаемой земле, где стройными рядами росли высокие деревья.

Судно исчезло в темноте, постепенно вновь стало тихо.

– Может, нам лучше повернуть назад? – спросил А Боонь. – Ты не замерзла? Боюсь, как бы не простудилась.

– Нет, – возразила она, – поплыли дальше. Нельзя останавливаться.

– Почему?

– Я и сама не знаю, просто такое чувство.

Натали покрутила головой – налево, направо и снова налево. Затем, вытянув руку, уверенно показала в темноту:

– Вон туда. Глупо, да, но, по-моему, нам нужно туда.

А Боонь завел двигатель. Ему тоже казалось, что они движутся в направлении Бату. Он опять стал мальчишкой, который не в силах отвести взгляд от горизонта. Вскоре вдалеке и в самом деле замаячили острые силуэты утесов.

Натали тихонько вскрикнула. А Боонь ощущал себя обломком дерева, в сердцевину которого вгрызается сверло. Ему одновременно хотелось обнять Натали и оттолкнуть ее, столкнуть за борт, а самому умчаться прочь и никогда не возвращаться. Он вспомнил, как А Тун нахально выпрыгнул из лодки и поплыл к острову. Но он рыбак. А рыбаки принадлежат морю так, как он сам никогда не принадлежал ему, и островами тоже владеют они, даже если обнаружил их он.

А вот Натали здесь чужая. Но разве не она только что сама отыскала дорогу к островам, куда, как он полагал, способны добраться только жители кампонга? Его одолевало восхищение, терзало сомнение. Возможно, это знак. В конце концов, он ее любит и хочет на ней жениться. Он сам привез ее сюда, сам захотел показать ей это место.

Он направил лодку в хорошо знакомую бухточку. Тусклая луна выхватывала из мрака светлые утесы и белый, как кость, песок. Темные верхушки деревьев тянулись к лиловому небу.

– Где мы? – спросила Натали.

– Сложно объяснить, – ответил А Боонь.

– Может, неподалеку от Мерлимау? Или Секина? Или Саджахата? – Она помолчала, явно вспоминая карту. – Но мы плыли лишь минут двадцать.

Натали всматривалась в остров с той же сосредоточенностью, с какой подсчитывала бюджет или размышляла над неоднозначной информацией.

Рука А Бооня дернулась к рулю. Это совсем несложно – развернуться и увезти Натали подальше отсюда, убедить, что остров – странный мираж, который в ночи является рыбакам. Загадку, которой станет для нее остров, легко решить, придумав рациональное объяснение.

– Как по-твоему, Боонь, что это за остров?

Она повернулась к нему. Лунный свет выбелил ее лоб. В призрачном свете она походила на фарфоровую статуэтку. Она ждала ответа.

Но вместо ответа А Боонь принялся ставить сети. Натали молчала, разглядывая утесы. Потянулось ожидание. Пять минут, десять. Вода оставалась неестественно спокойной. А Боонь вдруг поймал себя на том, что гладит борт лодки, совсем как Па когда-то. Наконец пришло время выбирать сети. По их весу А Боонь догадался, что улов пустячный – с десяток рыбешек, серебряно поблескивающих в лунном свете. Потрясенный, он выпустил сеть из рук, и трепещущие рыбины унесли ее в морскую тьму.

– Что случилось? – спросила Натали.

Она смотрела на него с таким сочувствием, так искренне, однако утешения это не приносило. Как объяснить ей, что случилось? Для этого придется вернуться на двадцать лет назад, в тот самый день, когда они с Па и Хиа наткнулись на этот остров. Придется объяснять, что такое быть ребенком, окаменевшим от ужаса и восторга, потому что впервые вышел в море. Заново прожить тот знойный вечер, когда он привел к островам весь кампонг, описать чувства, охватившие его, когда он шел по нетронутой траве, сжимая в руке маленькую горячую ладонь Сыок Мэй. Когда-то он проделал все это. Это его ошибка.

А Боонь неловко махнул рукой в сторону утонувшей сети:

– Рыба.

– Что?

– Исчезла, – уныло проговорил он.

– Как это? В сетях же была рыба, ты сам ее отпустил, – сказала Натали.

Она озадаченно хмурилась. Для нее все однозначно. Она видела рыбу – значит, рыба есть. Остров перед ними – следовательно, на то должно быть разумное объяснение. Без замысловатых историй, без призрачных исчезновений, без загадочно изобильных уловов.